Власть обязывает городские советы в домах, непосредственно эксплуатируемых коммунальными органами, бронировать жилые помещения, освобождающиеся в связи с отъездом рабочих и служащих в другие города, для размещения вновь прибывших рабочих и служащих государственных промышленных предприятий по нарядам иногородней биржи труда или по соглашению с соответствующими предприятиями.

Возвращаясь хронологически несколько назад, к 1927 году, следует заметить, что принятие постановлений: а) ВЦИК и СНК РСФСР от 1 августа 1927 года «Об урегулировании права пользования жилой площадью и о мерах борьбы с самоуправным занятием помещений в муниципальных и национализированных домах, а также в помещениях, отчисленных в коммунальный жилищный фонд»[526] и б) СНК РСФСР «О мероприятиях по жилищному хозяйству в городских поселениях»[527] было вызвано тем, что выселение граждан из занимаемого ими жилья без предоставления иной площади приводит в этот период к массовому самовольному занятию помещений в домах самого различного типа. Так, постановление ВЦИК и СНК РСФСР от 1 августа 1929 года[528] законодательно фиксирует случаи, при которых (и только при которых) граждане приобретают право на занятие жилой площади: «а) с согласия надлежащих домоуправлений; б) в порядке самоуплотнения отдельных съемщиков помещений[529]; в) в порядке обмена помещениями; г) по ордерам коммунального отдела»[530]. Члены семей, живущие совместно с гражданами, получившими в указанных выше случаях право на занятие жилой площади[531], также получают право на занятие жилой площади[532]. Все остальные случаи занятия жилой площади объявляются незаконными.

Власть стремится максимально сузить правовую область, в рамках которой самостоятельное и не зависящее от государства распоряжение людьми жилищем осуществляется на законных основаниях. Если в первые годы советской власти рабочие, поступившие работать на предприятие и получившие от него жилье, сразу становились его законными обитателями, то теперь рабочие должны проработать на предприятии не менее двух лет для того, чтобы приобрести право на занятие ведомственной жилой площади[533]. Если раньше, уволившись с работы, они продолжали жить на площади, предоставленной им их бывшим местом работы (и это обстоятельство, напомним, в период 1921-1924 годов постепенно стало большой проблемой для руководства предприятий, так как мешало формированию стабильных трудо-бытовых коллективов), то теперь эта проблема решается решительно и однозначно — при увольнении с работы рабочие сразу и безоговорочно теряют право проживания в закрепленных домах. Причем рабочие и служащие, изначально временно проживающие в закрепленных домах (то есть лишь на срок, обусловленный трудовым договором), вообще не приобретают самостоятельного права на занятие жилой площади[534] и обязаны по истечении срока договора незамедлительно освободить жилую площадь, что, как мы указывали, подтверждается распиской, представляемой временными жильцами при заселении. Студенты и учащиеся поселяются в общежитиях также лишь на время и также без всяких прав на жилую площадь[535].

Обитая в жилье, принадлежащем ведомству, люди оказываются в положении подневольных работников, ибо вынуждены жить и работать так, как того требует от них администрация фабрики, завода или учреждения. В каждодневном существовании, возможно, люди не всегда ощущают на себе это воздействие, поскольку далеко не всегда администрация его проводит — до тотального контроля над повседневным бытом руки не доходят. Но потенциальная возможность осуществления подобного воздействия со стороны администрации обеспечивается законодательно и как следствие незримо и неявно постоянно присутствует и ощущается, что в результате оказывается очень мощным фактором подсознательного регулирования трудового и бытового поведения людей. И периодически, в отдельных случаях, в «показательно-воспитательных» целях по отношению к конкретным личностям или при проведении массовых кампаний, предписанных сверху, администрация демонстрирует свои возможности в расправе с непослушными — лодырей или безнадежных пьяниц, непокорных или «борцов за правду»[536] увольняют и немедленно выселяют из жилища. Жилой фонд, переданный государством ведомству или находящемуся на территории, перешедшей в распоряжение предприятий, становится средством морально-психологического и поведенческого подчинения людей, которые, оказавшись в положении уволенных (то есть нетрудящихся), превращаются, по сути дела, в бесправную, нищую и бездомную массу, лишенную продуктовых карточек, вещевого довольствия, жилища. И жаловаться на это положение некому — сами виноваты! — не держались за место работы, где все это предоставлялось. Населению есть чего бояться.

Лишь командный состав Красной Армии и Флота, их семьи, семьи красноармейцев, ответственные работники военно-административного ведомства, служащие войск ГПУ и милиции, а также члены семей лиц, служащих в означенных войсках по мобилизации, обладают некоторыми правами на жилую площадь даже в случае их увольнения. И то лишь правами быть выселенными на улицу не сразу (и без предоставления какой бы то ни было жилплощади), а, как мы указывали, на льготных условиях[537]. Причем в последующий период осуществления жилищной политики (1929— 1937 годы) эти права будут сильно откорректированы в сторону ужесточения, в результате чего и красноармейцы, и сотрудники милиции (члены их семей), и прочие перечисленные выше категории «госслужащих», в случае прекращения служебной деятельности, обязаны будут также освобождать ведомственные жилые помещения и на тех же условиях, что и все иные категории лиц[538].

В начале 1928 года, как мы указывали, выходит постановление ЦИК и СНК СССР «О жилищной политике», которое предписывает предоставить промышленным и транспортным предприятиям «право полного освобождения в административном порядке жилых помещений, находящихся на территории предприятий, от лиц, не работающих на данном предприятии»[539]. В этот период власть, осуществляя поворот от НЭПа к социализму, начинает очередной этап «закручивания гаек» в отношении трудовой дисциплины и производительности труда. Письмо ЦК ВКП (б) от 21 февраля 1929 года «О поднятии трудовой дисциплины»[540] предписывает: «... вопросы поднятия производительности труда и трудовой дисциплины в настоящее время гораздо более, чем это было ранее, должны явиться важнейшим участком в работе партийных, советских и профсоюзных организаций»[541].