— Я даже не знаю, что делать дальше, — тяжело вздохнула Тиль. — Вы не видели Алистера?

— Боюсь, сейчас никто не сможет помочь вам. У всех однажды наступает время повзрослеть, считайте что и ваше пришло. Вы же не хотите до конца жизни остаться капризной куклой, единственное занятие которой — влипать в неприятности?

Священник говорил достаточно строго, но в его глазах то и дело мелькали смешинки. Кажется, он всерьез считал Тиль заигравшимся ребенком. Ну точно как Алистер. Тиль помотала головой, она не ребенок и может отвечать за свои поступки.

— Значит, нужно взрослеть и учиться помогать близким вам людям.

— Но что я могу? Обычная девушка, ещё и связанная магией…

— О-о-о, вы далеко не обычная девушка, Матильда Блумфилд. К тому же истинной христианке не пристало бояться магии и языческих божков. Подумайте об этом. Совсем скоро для вас настанет время принятия решений. И помните: любовь и доверие тесно связаны друг с другом.

Успеет, просто обязана успеть сбежать отсюда, пока ее не заметили. Тиль еще раз огляделась по сторонам и отступила обратно к двери. В холле приюта никого не было, один старый, еще довоенный киборг-охранник дремал в кресле. Наверняка это настолько древняя модель, что и не проснется, реши кто напасть на эту обитель зла.

Откуда-то из глубины здания доносились радостные вопли и пахло готовящейся едой. Стены в холле были белоснежными, пол — покрыт скользкой, местами выщербленной плиткой, а на потолке болтались редкие примитивные светильники. Единственным ярким пятном служили детские рисунки в рамках. Это все настолько сильно напоминало детский лагерь для отличников учебы, что у Тиль свело зубы и сразу же заныли сломанные кости, как бывало каждый раз, когда что-то напоминало о Том Самом Случае.

Сразу же захотелось сбежать, но приют — единственное место, где можно найти Алистера, если он не дома и не с Нэдом в баре. Но в последнем она уже успела побывать.

— Чем могу помочь? — внезапно в коридор прошмыгнула низенькая женщина, довольно симпатичная, по возрасту ближе к маме Тиль.

— Добрый день, меня зовут Матильда Блумфилд, и я…

— Во-о-он!

— Что? Почему? Я же только…

— Вот! Ноги вашей не будет в моем приюте!

Она схватила Тиль за руку и поволокла к выходу, вырываться и отпихивать работницу приюта было бы странно, потому осталось просто покориться. Или придумать, как заставить ее изменить свое мнение. Переговорщик Тиль или нет?

— Стойте! Это важно для Алистера! Вопрос жизни и смерти!

Конечно, это был вопрос жизни и смерти Тиль, но святоша столько времени и сил тратил на их поддержание, что можно сказать, не такое уж это и вранье.

— Чем же столь эгоистичная и взбалмошная особа знает о жизни Алистера?

Несмотря на тон, женщина все же остановилась и перестала выпихивать Тиль. Киборг же вяло пошевелился, встал и доплелся до них. Правда, по его непроницаемому лицу было сложно понять: хочет ли он вмешаться в конфликт или просто развлекается, наблюдая за ссорой двух женщин.

— Мне нужно срочно его найти! Очень-очень. И, чтобы вы там ни думали, но я люблю Алистера и приложу все силы, чтобы остаться здесь надолго. Так что советую начать привыкать к моему присутствию!

Сказала и почти сразу осознала, что не врет. Она действительно любит несносного занудного святошу, даже сейчас, когда связывающая их магия развеялась. И остаться на Аморрику навсегда не кажется такой уж плохой идеей.

— Я виновата, но исправлюсь. И все равно люблю Ала, он самый лучший из встреченных мной мужчин!

— Уверены? — она прищурилась и все еще разглядывала Тиль. — Вы же и знаете его не больше недели.

— А вы меня — не больше двух минут, но уже почему-то делаете выводы! Ну что ж, если его здесь нет, я пойду. Куда-нибудь.

По правде говоря, вопрос «куда» так и остался открытым. В отеле ее ждал Ирвин, координаты дома Алистера он тоже знал, Неда арестовали, а доктор делал вид, что не знаком с Тиль. Еще оставался Суббота, но он вряд ли будет рад самой взбалмошной из своих клиенток.

— Ну если вы не заняты, то можете остаться здесь, наверное, я начну привыкать к вам, вы — к приютской работе.

Она улыбнулась, несколько ехидно, но и злобы во взгляде больше не было.

— Гленна Маккуин, к вашим услугам. Ваше имя помню. Идемте, — женщина перехватила руку Тиль и потащила к одной из учебных комнат.

— Так значит вы… — Тиль не могла решиться озвучить свои догадки.

— Алистер приходится мне сыном, вы верно угадали. Мы с мужем преимущественно живем на материке, там же я руковожу одной из школ, сюда прибыла утром, после звонка Алистера.

— Он ни разу не говорил, что его родители живут поблизости.

Если существовал некий челлендж «Облажайся наиболее сильно при знакомстве с родителями твоего парня», то Тиль выполнила его с первой попытки. Мало того, что Гленне наверняка известно о похождениях Матильды Блумфилд, так еще и это «вам придется привыкнуть к моему присутствию». Внешний вид тоже хорош: разноцветный гель, фиксаторы, никакого макияжа и стильной одежды.

— Алистер не самый общительный человек, — ответила женщина и даже улыбнулась. Самую малость, только краешками губ, но Тиль посчитала это добрым знаком. — Все, что я услышала о вас: «Мама, есть одна девушка, из-за нее я временно отказался от сана и завязал с церковными делами». В тот момент я даже обрадовалась, все же где Алистер, а где — Обновленная христианская церковь, хорошо, что позже мне рассказали всю правду.

Тиль опустила взгляд. Кто виноват? Никто. Только сама Тиль. Похоже, пришло ее время отвечать за все совершенные ранее глупости.

— Но сейчас я вижу, — продолжила Гленна, — правда — вещь относительная.

— Спасибо, — улыбнулась Тиль. — Простите, возможно это неуместный вопрос, но где ваша дочь? Что с ней случилось?

— Хм… боюсь, здесь лучше один раз увидеть. Давайте сходим кое-куда через пару часов? Пока мне нужно отлучиться, и если местные разбойники не прикончат вас, познакомимся и с младшей Маккуин.

Прежде чем Тиль успела ответить, Гленна открыла перед ней дверь учебной комнаты и указала на сидящих там ребят. Когда говорили о приюте, в воображении возникало нечто вроде детского сада, наполненного очаровательными крохами трех-пяти лет, но собравшиеся здесь почти догоняли Тиль по росту, а многие и превосходили. Младшему, наверное, было лет тринадцать, старшему — около семнадцати. И почему она раньше не сообразила? Война же закончилась шесть лет назад, вряд ли ее сироты могли быть младенцами.

— Младенцев охотно усыновляют, — хлопнула ее по плечу Гленна, — до нас дошли дети чуть старше. Поэтому с ними чуть сложнее, или чуть проще, это зависит от точки зрения.