– Ну? У кого здесь плохо со слухом?

– Спокойно, детка. – Венсан проворно выбрался из кресла, умиротворяюще подняв вверх обе руки. – Только не по голове... только не... О, черт! Я же просил!..

Уже на пороге кухни он резко обернулся, так что идущая следом Лиза поневоле наткнулась на него.

– Я рассказал тебе многое из того, чего не рассказывал никому. Заслужил ли я ответную откровенность?

Она смешалась.

– Откровенность за откровенность? Мы так не договаривались.

– Тем не менее, – произнес он с нажимом, – я рассчитываю на нее.

Он вошел так тихо, что Лиза не услышала ни шагов, ни дыхания. Настоящий индеец... Сегодня она спала одна, потому что у Джеммы начались месячные, а в этом состоянии каждая женщина нуждается в покое и уединении.

Во сне она почувствовала, что кто-то целует ее плечи, и заморгала.

– Венсан? O chere , я так устала...

– Просыпайся, Элизабет. – Он ласково потрепал ее по волосам – Есть разговор.

Перепугавшись, она села рывком. Уставилась на него в темноте:

– Что-то случилось?

Голос хриплый со сна. Хотя сна уже ни в одном глазу.

Он покачал головой:

– Ничего из того, о чем ты подумала.

– Господи... – Она шумно перевела дыхание. – Как ты меня напугал! Так в чем же дело?

Венсан не торопясь подтащил к кровати тяжелый деревянный стул с высокой спинкой, какие стояли повсюду в доме, и уселся, положив ногу на ногу. Он был в джинсах и черной майке без рукавов. Волосы распущены по плечам. Агрессивная сексуальность.

Кое-что ей не понравилось. Он назвал ее «Элизабет», а она уже знала, что это значит. Лиз – когда он доволен и не прочь порезвиться; Элизабет – когда у него есть претензии к миру в общем и к ней в частности.

– Если ты помнишь, я уже дважды задавал тебе вопросы, касающиеся той знаменитой вечеринки. Но ответа так и не получил.

– О-о! – застонала Лиза, в изнеможении закрывая глаза. – Какой же ты гадкий! Какой же ты...

Он предостерегающе поднял руку:

– А вот этого не надо.

Тон, которым он это произнес, заставил ее умолкнуть и испытующе посмотреть ему в лицо. Оно не выражало ровным счетом ничего – ни сочувствия, ни симпатии, ни раздражения. Одно только зловещее спокойствие человека, намеренного довести дело до конца.

Не совсем понимая, что от нее требуется, Лиза медленно села. На всякий случай отползла подальше к стеночке и осталась сидеть там, поджав ноги, завернувшись в одеяло до подбородка. Собственная нагота отчего-то смущала ее, тем более что Венсан был полностью одет.

– Что сказали твои родители, когда узнали об изнасиловании? Какова была их реакция?

– Господи, да зачем тебе это?

Сидя на стуле так прямо, как будто его привязали, Венсан почти незаметно играл не заправленным в шлевку кончиком ремня. В голову Лизе полезло черт знает что.

– Хочу понять, по какой причине эта история застряла в твоих мозгах.

Она ожидала услышать что-то подобное.

– Какая разница, бог ты мой? Что копаться в дерьме шест–надцатилетней давности?

– Как известно, чтобы победить невроз, нужно вернуться к его истокам.

– Мой невроз, – взвилась Лиза, – это только мой невроз и ничей больше! Я не собираюсь с ним расставаться. А твое мнение меня не интересует, ясно?

– Как вели себя твои одноклассники? – спросил Венсан, пропустив эту тираду мимо ушей. – Перешептывались за твоей спиной? Хихикали? Откровенно злорадствовали?

Она не отвечала. Щеки у нее горели, сердце колотилось, и, глядя в лицо сидящего напротив негодяя, она втихомолку радовалась тому, что, явившись без приглашения в ее спальню, он включил только маленькое настенное бра. Верхнего света она бы просто не вынесла. Не случайно в полиции применяют этот трюк – слепящий свет лампы в лицо. Полиция, жандармерия... садисты чертовы. Привыкли распоряжаться, драть глотку, идти по головам. Как будто, кроме них, никто не имеет права голоса. «Победить невроз... А с чего ты взял, что я нуждаюсь в твоей помощи?»

– Элизабет, – окликнул он вполголоса. – Я задал тебе вопрос. И даже не один.

– Да пошел ты...

Она обронила это чуть слышно, сквозь зубы, и получилось эффектно, как в американском кино. Fuck you, shithead ... И никаких тебе «хи-хи» и «мур-мур».

Венсан чуть поморщился, словно получил пощечину. Но даже не шелохнулся. Продолжал сидеть, теребя пальцами кончик ремня.

Ну да, мальчики на такое реагируют. А нечего было напрашиваться.

– В чем дело? – усмехнулась Лиза. – Я позволила себе что-то ужасное?

– Ничего ужасного. Обычный кураж человека, не привыкшего отвечать за свои слова.

– Меня достали твои дурацкие вопросы, понял? Убирайся отсюда! Я хочу спать.

Несколько секунд он смотрел на нее, не говоря ни слова.

– А ты не думала о том, что я могу применить силу?

– Силу? – Она смерила его уничтожающим взглядом. – Ты что, бить меня собрался?

Его голос остался ровным.

– Бить не обязательно.

Поняв, ЧТО стоит за этим лаконичным ответом, Лиза задохнулась от возмущения.

– Это... это низко!

– А кто сказал тебе, что я благородный человек?

Вот она, эта минута. Опять, как в тот раз... как он тогда сказал? В принципе женщине свойственно провоцировать мужчину, просто чтобы убедиться в том, что ее дерзость не останется безнаказанной... И вот пожалуйста! Все повторяется снова. Интересно, есть ли на белом свете женщина, способная устоять перед таким соблазном?

– Ладно, – кивнула Лиза, стараясь не делать мысленных предположений относительно того, что будет дальше.

– Что «ладно»?

– Применяй силу.

Если она думала удивить его, то зря. Не теряя времени на дальнейшие уговоры, Венсан встал со стула и извлек из заднего кармана джинсов моток веревки. Из одного кармана веревку, из другого складной нож. Улыбнулся онемевшей от изумления Лизе.

– Я знал, что ты это скажешь.

И шагнул к кровати.

– Нет! – Кутаясь в одеяло, она забилась в самый дальний угол, как будто это имело какой-то смысл. – Не прикасайся ко мне! Зачем тебе веревка? Ты с ума сошел! Я... я позову Джемму!

Не брезгуя театральными эффектами, он размотал веревку и на весу отхватил пару кусков, каждый сантиметров по восемьдесят.

– Она не придет.

– Придет!

Он сложил нож, засунул обратно в карман. Подергал за веревку, проверяя ее прочность.