Непонятно, догадалась ли она о том, кто он такой или нет? Могла ли ей сказать об этом Милэда? Могла ли Валери другим путём что-то о нём узнать?

Как бы то ни было, какими бы ни были ответы на все эти вопросы, он не был уверен, что его Валери обрадуется такому повороту событий, да и сам он не был готов.

И потому...

- Нет, матушка, - Дамиан легонько хлопнул по ручке кресла, в котором сидел. - Это подождёт. Это нужно обсудить с самой Валери. Без её согласия я не буду ничего обещать.

Матушка чуть шевельнула бровью, давая понять, что совершенно не сомневается в том, как отреагирует бедная селянская вдова на предложение быть представленной королеве.

И снова Дамиан понял, что и этот его выстрел не достиг цели — матушка сказала:

- Хорошо, как скажешь, сын мой. Но не затягивайте, мы с твоим отцом очень этого ждём. Можешь идти.

Хотелось уткнуться в теплую ложбинку меж двух грудей, дышать горчим запахом женского тела, её тела, и не поднимать глаз, ни о чём не думать, просто быть.

Но Дамиан не позволял себе такой роскоши - нужно было работать. Хотя все нынешние дела казались какой-то незначительной мелочью, чепухой, нудной канителью, которая отвлекает от главного - от Валери.

Но и бежать сейчас к ней тоже не годилось. Он же не разбивший коленку маленький мальчик, который, прихрамывая, идёт к маме жаловаться на твёрдые камешки, сделавшие ему болюшку. Хотя именно так он себя и ощущал - малышом, которому больно, которому очень нужна помощь, которому - самое главное - нужны поддержка и понимание.

И он целых два дня даже думать не позволял себе о Валери. Правду сказать, о ней он всё же думал, но вот мысли о поездке к ней старательно из головы выгонял. Теперь, когда в душе появилось странное опустошение на том месте, где копились силы для борьбы и сопротивления, принц чувствовал странную потерю ориентиров.

Занимаясь повседневными делами, он размышлял над тем, как сказать Валери о том, что они предназначены друг другу, и о том, что их ждёт. Почему-то перед глазами вставали их первые встречи, когда холодный как лёд, и такой же пронзительный острый взгляд её ярко-голубых глаз был равнодушным, каким-то замораживающим. Дамиан боялся, что именно это он увидит снова, едва выскажет пожелание матери.

- И всё-таки я не понимаю, как действует магия шаманов, - Суземский даже с неизменной обворожительной улыбкой казался любопытным мальчишкой. И Дамиан наблюдал за другом, пытаясь определить, не улыбается ли он сегодня шире и обворожительнее, чем обычно. Или это только так кажется?

- Это не магия, - покачала несогласно головой Рада.

Принц иногда удивлялся, как Зиад Марун что-то рассмотрел в ней? Принцесса Тойво была хорошенькой, какими бывают почти все девушки юного возраста. Но не более. А гляди ты - единственная князя...

Вот и сейчас она толковала об отличиях магов и шаманов на равных с мужчинами, отбросив этикет как что-то совершенно лукавое и ненужное. И в её поведении - и жестах, и в том, как она встряхивала своими короткими полинявшими волосами, и в мимике сейчас просматривалось больше непосредственного, мальчишеского, чем девичьего, плавного и увлекательного для мужчин.

Дамиан перевёл взгляд на княжича. Тот смотрел на жену: полное и безоговорочное приятие, счастье. Наслаждение.

Да... Удивительно даже.

Из коридора послышался шум, и дверь в кабинет принца распахнулась. За дверью, в приёмной, мелькнули два лица - испуганное гарда и возмущенное Марка Опрельского. В кабинете уже тяжело отдувалась Тэкэра Тошайовна, за широким плечом которой был виден взъерошенный мастер Хараевский.

- Защита на дворце плохая, да и на кабинете - так себе, - проворчала ректор, окидывая быстрым взглядом присутствующих, а потом кивнула наследнику: - Здравствуй, принц.

Мужчины и принцесса встали со своих мест, приветствуя вошедших. Дамиан также приветственно кивнул, но смотрел на госпожу ректора с нескрываемым удивлением. Сомнительно, чтобы она в кои то веки пришла во дворец, сметя на своем пути все возможные преграды, просто для того, чтобы поздороваться или оценить защиту дворца.

Помнится, что эту самую защиту ставили самые сильные маги-преподаватели, но вот самой Тэкэры тогда не было.

- Принц, у нас пропал Борсуковский.

Дамиан только выгнул бровь.

- Так, и что безопасники Академии?

- Академию обыскали, никаких следов. Но он не в Академии пропал, - Тэкэра Тошайовна плавно поводила руками, делая пассы для успокоения одышки.

- Может, и не пропал вовсе, просто ушёл по делам, - визит госпожи ректора слегка обеспокоил Дамиана, но не настолько, чтобы отложить все дела и броситься на поиски профессора.

И он пытался пойти по самому простому пути - пути отрицания. Было странно, что она пришла сама, лично, прямо во дворец, в его кабинет. Это было делом небывалым. С другой - говорила какие-то глупости, нестоящие внимания. Мало ли куда человек ушёл? Но бестактность госпожи ректора, ввалившейся без предупреждения, помешавшей важному разговору, уже говорила о многом - если она здесь, то игнорировать не получиться.

Тэкэра Тошайовна повернулась к Хараевскому, приказала:

- Расскажи.

И Хараевский рассказал.

Несколько дней назад довольно поздно вышел он из Старой Академии, и увидел двоих прохожих, что удалялись вдоль по улице. В одном из них декан узнал профессора Борсуковского и окликнул его, чтобы поприветствовать. Оба прохожих обернулись, но второй, неизвестный, сказал:

- Вы ошиблись, уважаемый, - и взяв под руку молчавшего, того, кого Хараевский принял за профессора, развернул его спиной к декану и повёл дальше.

Боевик немного удивился, но довольно быстро потерял интерес к событию, успокоился и решил, что в самом деле обознался и пошёл своей дорогой.

А через несколько дней в Академии сорвался давно запланированный опыт - профессор почему-то не пришёл, и его стали искать. Искали сначала коллеги, кто-то на всякий случай поставил в известность безопасников Академии. Те стали проверять и пришли к ректору с интересными сведениями.

Оказалось, что уже несколько дней профессора никто не видел ни в лабораториях, ни в аудиториях, дома он не появлялся, у ближних и дальних родственников - тоже. И декан боевиков, которого тоже опрашивали безопасники, вдруг вспомнил тот вечер, когда видел кого-то похожего на профессора.

Выяснилось, что это был последний случай, когда Борсуковского вообще кто-то видел. И с присущей их профессии настойчивостью, безопасники задавали декану вопросы до тех пор, пока он явственно не понял - что-то не сходится в его воспоминаниях.

Он снова и снова прокручивал в голове встречу, а специалисты помогали вспоминать мелочи, незначительные, но важные детали, доставали из памяти такие подробности, что картинка вставала перед глазами, как живая. Человек, которого декан боевиков принял за профессора, неслучайно показался ему знакомым - характерно сложенные за спиной руки, наклон корпуса и поворот головы такой, как только он её поворачивал, глядя через плечо. Этот хмурый взгляд из-под нависших бровей ни с кем не спутаешь.