- Почему вы думаете, что исчезновение профессора как-то связано с моей женой?! - спросил Зиад у королевского советника, сверкая своими тёмными глазами.

- Князь, погодите, - остановила его мягким жестом Перла. - Никто и не связывает эти два события. Но то, что источник их один и тот же, очевидно.

Дамиан снова уловил восхищенный взгляд, которым её одарил Зорий. Госпожа ректор раскрытой ладонью звучно хлопнула по столу.

- Вы думайте, решайте, ищите этого неизвестного, что Борсуковского нашего увёл. И верните обязательно профессора, а мы пойдём. Дочка, - вставая, Тэкэра Тошайовна, обратилась к Раде, - возвращайся ты в Академию. А я своих специалистов направлю в помощь к дворцовому магу: не нравится мне всё это, пусть наведут здесь порядок.

Она выразительно обвела скептическим взглядом кабинет. Получалось, что беспорядок распространился далеко за границы кабинета принца.

- А в Академии ты будешь надёжно защищена, упрятана от всяких ненужных взглядов и поползновений. Вот и Борсуковского, заметь, девочка, за территорией увели. А сидел бы в лаборатории, небось не пропал бы...

У Тэкэры подозрительно сорвался голос, и она решительно развернулась и зашагала к двери.

- Думаю, ваше высочие, вы простите нас, если мы воспользуемся предложением госпожи Яцумиры? - молодой князь Марун поклонился Дамиану почтительно, а Рада, закусив губу, спряталась за спину мужа

***

Он сидел на краю топчана, застеленного полотном, положив ладони ей на талию, а носом уткнувшись в вырез тонкой сорочки, в самую ложбинку. Дурманящий запах горячего женского тела шибал в голову сильнее любого алкоголя.

Принц глухо, прямо в эту сладкую ложбинку произнёс-прорычал:

- Жен-щи-на! Ты моя женщина!

И ещё раз глубоко вдохнул её аромат, наполнявший его животной мощью, восторгом, ощущением невероятного могущества. Все-могущества, которое пьянило, сводило с ума, давало ощущение своей божественности.

Он поднял счастливые глаза на неё и спросил с мольбой в голосе:

- Ты выйдешь за меня замуж?

Эти слова прозвучали странно для него самого. Он, принц, о чьём внимании мечтали тысячи женщин, в этой бедной, плохо освещённой комнатке, смотрит на неё снизу вверх и просит… Женщина, самая прекрасная, самая желанная, самая любимая, наклонилась и поцеловала его в губы, глянула в глаза и, ероша его короткие волосы, сказала с улыбкой, но твёрдо, и даже жёстко:

- Я тебя люблю. И наверное, буду любить вечно. Но замуж за тебя не пойду. Никогда! Будь ты хоть сам король!

- А если я только принц, пойдёшь? - кривовато улыбнулся Дамиан.

- Принцы на таких, как я, не женятся, - улыбнулась Валери и чмокнула его в макушку. Перед глазами реджи в вырезе сорочки мелькнула волнующая картина женской груди, и он понял, что ему мало того, что было, и нужно ещё.

- Жен-щи-на! - снова прорычал. - Ты выйдешь за меня замуж! Понятно?

И схватил её, крепко прижимая к себе, жадно целуя лицо.

- Ты - моя! Слышишь? - бормотал он между поцелуями. Валери тихонько смеялась, да так, что Дамиана кружилось голова, но ответила на поцелуи.

Когда они вновь лежали, причудливо переплетя тела на узком ложе, она тихонько сказала:

- Хочешь узнать почему не пойду? - глянула-стрельнула из-под ресниц своими невозможно прозрачными глазами. Дамиан приподнялся на локте, глядя в её лицо, и перестал дышать - не ожидал такого. Сердце сжалось, и во внезапно опустевшей груди тонко зазвенело: вряд ли история будет радостной, он уже знал финал, видел его - дом на отшибе, артель, дети-сироты, две старухи помощницы и ни единого мужчины. Боясь спугнуть единственную, едва заметно качнул головой, соглашаясь, и неотрывно смотрел в глаза, мягко, поощряюще, обещая понимание и поддержку.

- В четырнадцать очень хотелось быть самостоятельной, - начала Валери и уставилась в невысокий белёный потолок своей каморки. - Чувствовала что смогу. Жених нашёлся сам, да не из бедных - отец самый богатый в селе, хотел выбиться в купцы, но решил начать с трактира. А когда дело пошло, поставил туда сына.

Валери быстро глянула на Дамиана и пояснила:

- Я жила в том селе, что на Северной дороге, там и замуж вышла, там и трактир постоял, - она тихонько хмыкнула. Кажется, насмешливо.

- Вилька так себе был парень, невидный, не красавец. Всего-то и радости, что богатого родителя сын. Он ко мне интерес свой проявлял, на вечерних посиделках танцевать звал, петь любил и всё мне подмигивал. А я девчонкой была. Глупая, как все девчонки.

Валери улыбнулась как-то устало.

- Думала, что умная. Я хорошо понимала, что дорогого стою - уже тогда зарабатывала столько же, сколько мой отец. Только он в поле горбатился, а я - над кружевами сидела.

Дамиан удивлённо приподнял бровь. Она заметила, чуть скосив на него взгляд, и улыбнулась.

- Да! Как увлекусь, бывало, так мама и не трогала меня, то сама, а то сестру старшую на помощь звала по хозяйству помочь. Берегла она меня... - на глазах Валери блеснули слёзы. - Ну а я как сяду, разложу нитки, представлю узор и будто проваливаюсь в белесый туман, такой уютный, тёплый, приятный. И сестра говорила, что работаю быстро, только пальцы мелькают, и кружево будто само ложится на валик.

Лицо Валери стало задумчивым и озарилось какой-то нежной и ласковой улыбкой, какой улыбаются, наверное, только невинные, совершенно счастливые дети, ещё не знающие горестей жизни. Вспомнила ощущение уютного, тёплого, приятного тумана?

У Дамиана вопросы рвались с языка, уж очень он удивился сказанному, но промолчал.

- Тогда и получаются самые красивые узоры... - задумчиво продолжила она, глядя в потолок.

Опять чуть повернула к нему голову и улыбнулась. Ласково так, нежно.

Принц аккуратно взял прядь её волос, поднёс к своим губам и поцеловал, вдохнул запах, и в животе вновь защекотало, заклубилось тёплое и пушистое. Валери провела своими тонкими белыми пальцами по его щеке и вновь повернулась к потолку.

Видимо, так было легче рассказывать.

- Я всегда, с самого малого возраста, что-то придумывала — то из цветов картинки составляла, только они быстро вяли, то из сена куколок вязала, а сестра, хоть и старшая, так не умела. То из лоскутков наверчу каких-нибудь игрушек, глаза им угольком нарисую - малыши на улице дерутся из-за них. Даже из кукурузных початков или чесночных головок связки вязала такие нарядные, как ни у кого не получалось.

А однажды, мне лет восемь было, на ярмарку меня мамка с папкой взяли, в столицу. Сестра в этот раз осталась младших нянчить, и теперь ехать в город вроде как моя очередь была. И вот там увидела я одну женщину. Я сидела на нашей телеге позади торгового ряда, а она сидела в палатке с откинутым задником. Я видела, как она склонилась над чем-то задумчиво и так красиво двигала руками, будто колдовала.