В этом аду упустили из вида караульное помещение на среднем уровне. До зачистки дело еще не дошло. Из каморки выбежали трое караульных отдыхающей смены, стали беспорядочно стрелять. Под раздачу попали радист и зазевавшийся разведчик из взвода Скорина. Оба погибли, рация сорвалась с плеча, запрыгала по каменным ступеням и разбилась! «Виновников торжества» нашпиговали свинцом, отправили вниз той же дорогой. Мечников схватился за голову!

— Командир, все нормально… — пробормотал взбудораженный Скорин. — Они поймут по нашему фейерверку, что мы уже в укреплении, начнут действовать…

Да черта с два они начнут! Обожглись уже в декабре. Если и начнут, то слишком поздно, когда никого в живых не останется. «Проверить рацию!» — закричал Никита, прыгая по ступеням. Проверять было нечего — разлетелась на мелкие кусочки.

В отдельных местах фортификации еще гремели выстрелы, но они не имели значения. Очаги сопротивления быстро подавили, финнов, даже вскидывающих руки, расстреливали без пощады. Железобетонную махину зачистили за несколько минут. Вход в опорный пункт располагался на северной стороне — тяжелая металлическая дверь была распахнута настежь.

— Латкин, давай своих людей в траншеи! — надрывался Мечников. — Перекрыть ходы сообщений, взорвать траншеи, чтобы не пролезли через завалы! Скоро пойдут финны с соседнего опорного пункта, не пропустить! Иванченко, своих людей наверх, развернуть пулеметы, контролировать местность на 180°! Карабаш, что по минометам? Живо наверх, и выяснить! Сигнализируйте нашим, чтобы подводили подкрепление! — Он сам не верил, что это возможно. Ночь глухая, на той стороне ничего не поймут. — Муренич, бегом в полк! Ты же у нас мастер по бегу с препятствиями? Чтобы через полчаса был там! И не вздумай под пулю подставиться! Выполнять!

Попятился побледневший боец, растерялся, стал коситься по сторонам — мол, а вы тут как без меня? Потом забросил автомат за спину и запрыгал по ступеням.

Сколько их осталось? Никита не мог пересчитать людей. При захвате укрепления погибли пятеро или четверо. Выходит, уже меньше сорока. Как мило! И удерживать такую махину! Пока добежит Муренич (если добежит), пока отправят оперативное донесение в штаб дивизии, получат разрешение на операцию (если получат) — гора времени пройдет!

Он побежал на первый уровень, в орудийный отсек, и стал смотреть через амбразуру. Никакого движения на советской стороне! Чернели головы подчиненных Латкина. Бойцы устанавливали пулеметы, перетаскивали мешки с песком. Их было так мало, черт возьми! Прогремел взрыв — засыпало траншею. Надолго ли это остановит? На западе финских укреплений не было — небольшое утешение. На востоке — еще парочка опорных пунктов, соединенных траншеями. И там вовсю работала сирена! Включились мощные прожекторы, их разворачивали в сторону потерянного опорного пункта. Финны еще не знали, что здесь произошло, но долго ли узнать?

— Командир, два миномета в порядке! — подлетел Карабаш. — Правда, мин с десяток наберется.

— Приготовиться к стрельбе! — встрепенулся Мечников. — Есть у тебя в отделении люди, знакомые с этим делом? Дистанция — метров сто от позиции Латкина, пусть высчитают, да только своих не накройте!

— Ага, — сообразил Карабаш. — Сделаем. Да не кусайте вы локти, товарищ старший лейтенант, — расплылся он в улыбке, — прорвемся, и не такое видали! Мы же в обороне, у нас ого какая крепость!

— Выдели трех бойцов для Латкина. Нечего вам всем на крыше торчать. Для стрельбы достаточно двоих.

— Тоже сделаем, — не стал возражать Карабаш и испарился.

Людей катастрофически не хватало. Сирена на финской стороне продолжала надрываться. Мимо пробежали трое красноармейцев. Затем, по ходу сообщения, еще трое с лейтенантом Скориным. Уже лучше. Никита заспешил наверх. На последнем уровне было человек пятнадцать, покрикивал лейтенант Голубев. Пулеметы выкрутили из турелей, перетащили на северную и восточную стороны. Парочку оставили в резерве — вдруг пойдут с другой стороны.

— Товарищ старший лейтенант, сейчас финны атаковать будут, — оторвался от амбразуры Иванченко. — Движение наблюдаю на их стороне…

Никита прижался к амбразуре. Обзор был круговой, местность просматривалась на все 360°. Финны все поняли, и было бы странно, не попытайся они все вернуть. Время пять часов утра, скоро светать начнет.

Минометный обстрел обрушился, как снег на голову! Мины перепахивали траншеи, вырывали бревна. Дым вставал до неба — за ним мутнел и расплывался свет прожекторов. Обстрел продолжался несколько минут, оставалось только терпеть. Тем, кто находился в крепости, он не нанес вреда. Потом вдруг стало тихо.

— Латкин, Скорин, вы живы? — проорал в амбразуру Мечников.

— Землей засыпало… — прохрипел Латкин. — А так нормально, полны сил и энергии… Товарищ лейтенант, вы с нами?

— С вами, орлы, где же мне быть… — отплевывался Скорин. — Товарищ старший лейтенант, мы двоих потеряли — Головаш и Крюков убиты! Остальные вроде шевелятся…

Никита стиснул зубы. Цинично так думать, но двое — еще ничего.

— Идут! — воскликнул Беседин, обладающий отменным зрением. — Гадом буду, идут, товарищ старший лейтенант!

По траншеям извивались цепочки — головы финских солдат. Они приближались и уже не делали тайны из своего присутствия. Прогремел взрыв — одна из цепочек замерла и стала как-то короче.

— Молодец, Латкин! — обрадовался Иванченко. — Устроил им сюрприз!

Еще один взрыв — во второй траншее. Солдаты противника продолжали движение. Прибывало подкрепление, голов становилось больше. Они стреляли — пока что для острастки. Одна из групп уперлась в завал, несколько человек выбрались на поверхность. Заговорил ручной пулемет Вахрушева. Двое остались лежать, остальные спрыгнули обратно. Засвистели, заулюлюкали защитники крепости. Но через завал противник худо-бедно пробился, солдаты в траншеях пошли быстрее. Никита кинулся к лестнице, задрал голову:

— Семен, огонь!

Ухнул залп из двух минометов. Высчитали примерно правильно, хотя могли и лучше. Разрывы накрыли траншею. Второй залп, третий. Минометчики спешили выработать боезапас — если враг подойдет ближе, от минометов толку не будет. Пара мин взорвалась в расположении атакующих. Там началась сумятица. Но, несмотря на это, наступление продолжалось, потрепанное войско пошло на приступ. Еще два залпа — и мины закончились. Красноармейцы, оставшиеся не у дел, скатились с крыши. Очередной взрыв в траншее повалил несколько солдат. Финны пришли в замешательство, но офицер грозно кричал на них, требуя продолжать бой. Солдаты вылезли из траншеи, побежали верхом. Загремели пулеметы с верхнего уровня. Никите показалось, что он оглох. Сыпались отстрелянные гильзы, грязно ругались пулеметчики. Атакующую толпу накрыло свинцом. Потери у финнов были ощутимые — передний ряд разбросало, кто-то падал в траншеи, кто-то залег. Бежало подкрепление со стороны второго опорного пункта — не все резервы еще исчерпались. Там тоже были пулеметы — горячий ливень обрушился на амбразуры. Закричал пулеметчик, хватаясь за лицо, повалился на спину. Охнул второй, сполз по стенке. На смену павшим пришли другие, застрочил красноармеец Лямышев, входил в раж — видимо, боялся, что и его сейчас убьют, а он так много еще не сделал. Финны снова поднимались, упрямо шли в атаку. Лямышев выругался — пулемет заклинило, вот же проклятая буржуинская техника! Красноармейцы припали к амбразурам, вели огонь из автоматического оружия. Снова ожил Вахрушев, рассыпал в пространство трескучую очередь.