Она смотрела на него непонимающе, надеясь, что он объяснит, о чем он говорит. Отсутствие ответа с ее стороны, похоже, раздражало его.

— Я не могу понять, как вы смогли узнать это. После того случая я дал Грэхему Коутсу строгие инструкции ни в коем случае не давать вам никакой информации. Я сам был предельно осторожен, когда разговаривал с вами.

— Мистер Хиндон, — сказала она спокойно, — я извиняюсь, но я не понимаю, о чем вы говорите.

— Вы ожидаете, что я в это поверю. Вы будете пытаться представить все так, будто не говорили дядюшке о том, что в лекционный зал здесь пустили группу молодых людей, на что он смотрит с неодобрением из-за того, что они, как утверждают, очень шумели в зале в прошлый раз. Разве вы теперь еще раз не заменили свою «преданность» мне на «преданность» ему? Разве вы не знали о его намерении позвонить мне и угрожать устроить мне отставку, если я буду продолжать, как он выразился, «попирать» законы и устои местной власти?

Она опять ответила спокойно:

— Я повторяю, что не знаю ничего об этом, хотя я вижу, что, сколько бы я ни провозглашала свою невиновность, вы в это все равно не поверите.

Она увидела усмешку на лице Розанны. Ричард тоже это заметил и нетерпеливым движением руки приказал секретарю удалиться.

Когда они остались одни, она сказала, пытаясь сохранить голос спокойным:

— Я собираюсь написать заявление. После всего я знаю, что не смогу больше никогда завоевать ваше доверие.

Он не стал колебаться, достал чистый лист бумаги и дал ей свою ручку:

— Если вы все напишете, моя секретарша отпечатает это, и вы сможете поставить свою подпись.

Кэролин не могла поверить в это: он так хотел увидеть ее с худшей стороны, что боялся рисковать — вдруг она передумает. Она почувствовала себя выжатой, лишенной жизненных сил. Начав писать, она вспомнила слова Перл: «Если он скажет, что хочет отделаться от тебя, поверь мне, он это сделает». Когда заявление было написано, он отнес листок в комнату секретаря. Вернувшись, он закрыл дверь, за которой стучала пишущая машинка, и подошел к окну. Кэролин прошептала:

— Ричард…

Он резко дернулся на голос, но не повернул головы.

— Я не имею со всем этим ничего общего, пожалуйста, поверь мне.

Казалось, он не расслышал и продолжал смотреть в окно. Вошла Розанна:

— Пожалуйста, мисс Лайл. Вам нужно только подписать это.

Ее усмешка была злорадной и торжествующей, как у мыши, которая только что поймала кота. Она снова оставила их наедине. Кэролин расписалась, сложила записку и вручила ее Ричарду. Он взял листок и сказал:

— Я пришлю вам официальное согласие.

Больше ничего не было. Ни извинений, ни благодарностей — ничего. Она вернулась к своим служебным обязанностям. «Еще немного, — говорила она себе, — и я больше никогда не увижу Ричарда Хиндона».

Она была погружена в размышления, когда увидела Перл и Грэхема на ступеньках библиотеки. Они стояли, держась за руки.

— Мы собираемся пойти куда-нибудь пообедать, — сказала Перл. Она смущенно посмотрела на Грэхема. — Скажем ей?

Он кивнул.

— Это праздничный обед, Кэролин. Мы помолвлены.

Кэролин была переполнена радостью: — А где же кольца? Перл засмеялась:

— Мы скоро подберем кольца. И потом, это все-таки не на два или три месяца.

Кэролин прошлась с ними до стоянки машин.

— Я действительно за вас рада, — сказала она им.

Ричард появился, когда они стояли у машины Грэхема. Грэхем позвал его:

— А ты не хочешь нас поздравить, Ричард? Мы извещаем мир о нашей помолвке.

Ричард взял его протянутую руку и с силой пожал ее:

— Дружище, я действительно за вас рад.

Они засмеялись:

— Кэролин сказала то же самое.

Ричард посмотрел на нее первый раз за последние дни:

— По крайней мере, у нас есть что-то общее.

Кэролин вспыхнула, почувствовав сарказм, но Перл и Грэхем снова засмеялись, слишком счастливые, чтобы задумываться. Они так и укатили смеясь.

— Вас подбросить, мисс Лайл?

Кэролин послышались резкие нотки в его голосе, она выпрямилась:

— Нет, спасибо.

Уходя, она увидела, что он пожимает плечами.

У нее была ссора с дядей, когда она рассказала ему, что подала заявление об уходе. Она не сказала ему, почему она это сделала. Она представила все так, что ей не нравится на такой работе.

Однажды утром Ричард вызвал ее в свой кабинет. Она попыталась представить, что же она сделала на этот раз, и собралась в предчувствии его гнева. Но он не был зол. Когда он предложил ей сесть, в его глазах было сострадание.

— Я постою, — сказала она.

— Садитесь.

Это был приказ, и она должна была подчиниться. Он тоже сел и сказал мягко:

— Только что звонила ваша бабушка.

Ее сердце бешено заколотилось, и она приподнялась со стула:

— Она заболела?

— С ней все в порядке.

Кэролин опять села.

— Это касается вашего отца.

Она побледнела:

— Моего… моего отца?

Он кивнул:

— Он, очевидно, серьезно болен. Он в госпитале и спрашивал о вас.

— Но я не видела своего отца много лет. Мне было тогда всего пять.

— Я это знаю, — продолжал он мягким голосом, — но, по-видимому, он вас не забыл, и, так как он о вас спрашивал, я думаю, вы должны поехать. — Он назвал больницу. — Это примерно в сорока милях отсюда.

— Но… как я доберусь?

Он встал:

— Я довезу вас.

— Но вы не сможете этого сделать. Это слишком далеко, а у вас работа…

— Я сказал, что помогу вам. Пока вы будете надевать пальто, я переговорю с Грэхемом. Я думаю, он сможет заменить меня на день.

Он повел ее к машине, поддерживая за локоть. Затем они отправились в путь.

— Это долгий путь, — пробормотала она, все еще изумляясь. — Он займет много времени.

«Мой отец, — думала она, — он послал за мной. После того как мы не виделись семнадцать лет. Как же он выглядит? Мой отец послал за мной», — повторяла она эти слова про себя, как магнитофонную запись. На полпути они остановились выпить кофе, затем заспешили вперед.

В больнице Ричард оставил ее одну. Она знала, что не сможет узнать отца. Кэролин считала койки и дошла до пятой слева.

Человек, лежащий на ней, пристально смотрел на нее. Он выглядел старым и больным. Он был слаб и казался безжизненным, но жизнь словно бы возвратилась к нему, когда он увидел приближение Кэролин. Когда она подошла близко, он протянул ей свою руку.