Шум голосов в зале заседаний поднимался и стихал, подобно гулу ветра во время шторма, Кэролин, делая вид, что читает журнал, приподняла его чуть повыше. Это помогало не видеть озабоченные лица других девушек, которые, как и она, ожидали решения пяти мужчин, находившихся по ту сторону двери.

Собеседования с кандидатами на должность помощника библиотекаря были закончены. Претенденткам теперь оставалось только ждать решения, что, очевидно, было самым трудным. Остальные девушки болтали, иногда начиная нервно хихикать.

Кэролин хотелось присоединиться к ним, постараться не чувствовать себя виноватой, нечестной, одним словом, обманщицей, хотелось опустить этот глянцевый журнал и быть с ними — промывать косточки членам конкурсной комиссии так же хладнокровно и временами безжалостно, как эти девушки.

Но их разделял барьер, ее и пятерых девушек. Они этого не знали, но у Кэролин была рука во вражеском лагере. Там, за дверью, сидел ее дядя, он же — председатель библиотечного комитета, один из старейшин, имевший сильное влияние на внутренние дела этого процветающего приморского городка южного побережья. Также она знала, что в данный момент он использует все свое влияние, чтобы подвести остальных членов комитета к необходимости назначить на эту должность именно ее.

Хотя дядя принимал участие в собеседованиях с остальными девушками, когда экзаменовали ее, он не проронил ни слова. К молчанию его обязывали правила, обязательные для любого члена совета, являющегося родственником кандидата. Но теперь она могла слышать его голос, настойчивый, громкий, как если бы он был не в состоянии более сносить запрет, наложенный на него этим правилом. Казалось, он с кем-то спорил, послышался и другой раздавшийся в ответ голос — твердый, рубящий, сердитый, словно его владелец был категорически не согласен с тем, о чем говорил ее дядя. Присоединились другие голоса, и дискуссия вспыхнула с новой силой. Дядин оппонент, кем бы он ни был, казалось, сопротивлялся с неослабной решимостью и — перед лицом столь неравных шансов — даже с некоторым отчаянием, как если бы битва уже была проиграна.

Кэролин с некоторым удивлением задавала себе вопрос: чей же это голос? Для того чтобы это установить, она слышала недостаточно отчетливо: дверь зала заседаний была почти такой же толстой, как двери в тюрьме, но она почувствовала, что не хотела бы иметь врагом владельца этого голоса.

Дверь открылась, и вышел один из членов совета.

— Мисс Лайл, — произнес он и улыбнулся.

Кэролин положила журнал и направилась к нему. Итак, ее дядя одержал победу.

Именно его родное лицо она искала глазами, как только вошла. Он весь сиял от удовольствия, покачиваясь взад-вперед на своем стуле, подобно маленькому мальчику, который наконец-то добился своего.

Затем кто-то сказал:

— Мы имеем удовольствие предложить вам должность помощника библиотекаря, мисс Лайл. Вы согласны занять это место?

Она посмотрела на дядю, ища поддержки, увидела, что он возбужденно кивает, облизнула губы, которые почему-то пересохли — она была счастливым претендентом! — оглядела лица, смотревшие на нее, открыла рот, чтобы ответить, и поймала выражение лица человека, сидевшего в конце длинного стола. В нем было столько разочарования, гнева, что она в страхе сжалась. Ее губы закрылись, не произнеся ни звука.

— Соглашайся же, дорогая, — услышала она дядин шепот. — Отвечай, отвечай.

Она оторвала взгляд от напугавшего ее лица и пришла в себя.

— Да, спасибо, — пробормотала она голосом маленькой девочки, отвечающей на вопрос, хорошо ли она провела время на вечеринке.

Четверо из пяти засмеялись. Они смеялись довольно и с облегчением, несколько человек были членами совета и знали ее не один год. Но пятый… пятый взял лежавший перед ним лист бумаги, смял его в плотный комок, швырнул в урну и поднялся. Это был высокий мужчина, его широкие плечи выглядели так, словно могли нести неограниченную ответственность, а глаза на сильном красивом лице сверкали гневом. Инстинктивно девушка поняла: это ему принадлежал голос злейшего противника убедительной речи ее дяди.

Кэролин увидела, что дядя бросил на него взгляд мельком. Он сказал ей:

— Мистер Хиндон — заведующий библиотекой, дорогая. Он отвечает за нее, впрочем, ты будешь получать распоряжения только от него, так ведь?

Остин Булмэн поднялся:

— Э… э… Мистер Хиндон, моя племянница, Кэролин. Теперь член вашего коллектива…

Заведующий библиотекой посмотрел на девушку, и она почувствовала злобно сверлящий взгляд на своем лице. Кэролин вспыхнула, но не от смущения, а от гнева. Она напряглась, пристально посмотрела на него и отбросила вызов обратно — пока не поняла, что через несколько дней он будет ее начальником, а она — незначительным членом его штата.

Она дрогнула и опустила глаза в пол, но когда дядя отошел в сторону, заговорив с одним из друзей, двинулась в направлении этого человека к другому концу стола, надеясь найти на его лице хоть намек на то, что она лишь вообразила себе ту ненависть, которая объяснила бы его позицию. Может, на самом деле он не такой уж плохой. Может, его злило что-то другое?

Она улыбнулась и протянула руку:

— Я рада, что получила эту работу, мистер Хиндон. Я… я сделаю все, что в моих силах, и буду работать не покладая рук.

Он небрежно кивнул, собрал свои ручки и бумаги и повернулся к девушке спиной. Ее протянутая рука сжалась в кулак и опустилась.

Дядя повез ее домой. Пока ехали по городу к дому, в котором Кэролин жила со своей бабушкой, ей никак не удавалось забыть выражение лица заведующего. Она старалась убедить себя, что лишь вообразила его злобную враждебность.

Кэролин произнесла, в надежде, что дядя опровергнет сказанное и разубедит ее:

— Мистер Хиндон, кажется, не очень доволен моим назначением.

Дядя засмеялся, но его ответ не развеял опасения племянницы:

— Пусть это тебя не тревожит. С этого молодого человека нужно сбить спесь. Ему следует понять, что он не может все делать по-своему, только по-своему, и никак иначе. Вечно надоедает комитету. Не успел прийти, так все что-то меняет. Единственное, чего он хочет, — это вносить изменения.

— Значит, он здесь совсем недавно?

— Нет. Самое большее около года. Ему еще предстоит узнать, кто здесь начальник. Он думает, что он, но я-то знаю — я. Большая разница. Я — председатель библиотечного комитета. Это что-то значит. Собственно, меня это не беспокоит. Он новичок. Новая метла. Он и его новые идеи, — повторил дядя, — которые долго не продержатся, это вполне утешает. Ему скоро настолько надоест получать отказы в своих вздорных начинаниях, что он в конце концов сложит оружие. Видишь ли, не пройдет и нескольких месяцев, как он станет таким же членом истеблишмента, что и я.