наша знает. Если менты что-то учуют, первым делом к нему сунутся. Ну и к соседу. А потом уже нас искать будут.

— Значит, пасти их надо, — сообразил Жужик.

— Похаваем сейчас и спать, двое на шухере, потом поменяемся. За блондиночкой глаз да глаз.

Наблюдая за Соломоном, они старались не попадаться лишний раз людям на глаза, поэтому не стали выяснять, как зовут бабу, которую он навещал. А сейчас Кляча хотел знать, как ее зовут. А еще больше хотел ее саму. До рези в животе хотел.

Он уже заснул, когда его разбудил Жакет. Как оказалось, блондинка со своей дочкой вышла из дома. Кляча кивнул. В детский сад она дочку повела, скоро обратно домой пойдет.

Жакет ушел, Кляча снова уснул. И вдруг опять толчок в плечо.

— Баба назад идет!

— Я тебя сейчас грохну!

— К нам идет!

— Да ну! — вскочил с кровати Кляча.

К окну он подошел уже после того, как блондинка скрылась в подъезде. Он открыл дверь, услышал, как поднимается лифт. Остановиться он должен был на следующем этаже. Баба зайдет к своему хахалю, и Кляче только и останется, что слушать, как ее трахают прямо у него над головой. А трахать должен он!..

Кляча понимал, что страшно рискует, но блондинка не просто овладела его разумом, она насиловала Клячу в его воображении и в особо извращенной форме. И чтобы она изнасиловала его самого на самом деле, он готов был на все.

На седьмой этаж Кляча поднялся одновременно с лифтом. Блондинка вышла из кабинки, волосы распущены, глаза и губы накрашены, в легком сарафане с открытыми плечами она производила впечатление секс-бомбы в момент взрыва. Кляча потерял голову, но не облажался.

— Здравствуйте! Вы к Сергею? — торопливо спросил он.

— Ну-у…

— Там у него мама, — сказал он, с заговорщицкой улыбкой глянув на закрытую дверь. — Он внизу вас ждет!.. Пойдемте, я вас провожу!

Блондинка смотрела на Клячу с сомнением, и когда он протянул к ней руку, оттолкнула ее. И все же последовала за ним, спрятав руки за спиной.

Но на лестничной площадке она осознала свою ошибку. Остановилась и мотнула головой.

— Никуда я с вами не пойду!

— И не надо!

Одной рукой Кляча заткнул ей рот, другой обнял за талию и с силой толкнул прямо на закрытую, но незапертую дверь. И вместе с ней с шумом влетел в квартиру, в полной мере осознавая всю опасность своей ошибки.

Блондинка не брыкалась, в падении она ударилась головой о пол и потеряла сознание.

— Ничего себе! — восторженно простонал от восторга Шишак.

— Дверь закрой! — зашипел на него Кляча.

Он понимал, что блондинка в любой момент может прийти в себя и закричать. А над головой, всего лишь за одной плитой перекрытия, находился Сергей. Звукоизоляция вроде неплохая, соседей не слышно, но это потому, что они не шумят. Если пленница закричит, ее хахаль может услышать.

— И пластырь давай!

Блондинку связали, заклеили рот, а она все не приходила в себя.

— Нашатырь нужен, — с вожделением глядя на нее, сказал Жакет.

Женщина лежала на полу, на животе, руки связаны за спиной, подол сарафана всего лишь слегка приподнят, но силой воображения Кляча увидел незагорелую полоску на ее ягодицах.

— Какой еще нашатырь!

Он мог затащить женщину к себе в комнату, но вселившийся в Клячу бес заставил его навалиться на лежащую женщину прямо сейчас.

Блондинка пришла в себя, дернулась, пытаясь вырваться, но было уже поздно. Бандит уже с силой и нетерпением терзал ее. В жизни Клячи стремительно наступал момент, за который не страшно было умереть.

Глава 17

Исчез Кляча со своей бандой, ни слуху, ни духу, но посыпать голову пеплом еще рано: и двух суток не прошло с тех пор, как исчезли заварские. Обязательно где-нибудь объявятся, тогда и настанет пора седлать коней. А ведь это они стреляли по битовским, неподалеку от места преступления нашли следы колес от их машин. Правда, следы эти терялись и никуда не вели. Уехали заварские, куда-то далеко уехали. И от битовской братвы им приходится прятаться, и от таманской, а еще милиция на хвосте.

А Степану прятаться не надо, он и без того набегался, весь день как белка в колесе. А время уже девятый час, не столько домой хочется, сколько выспаться. Принять душ, поужинать и на боковую. Федот уже уехал к своей Вике, но так у него в программе не только душ, ужин и сон, есть еще кое-что и повеселей, а на это требуется время.

Степан уложил в сейф рабочие документы, закрыл, опечатал. На столе зазвонил оперативный телефон без наборника номера. Дежурная часть на проводе, похоже, что-то случилось. Ну не дадут спокойно домой уйти!

— Товарищ капитан, там к вам посетитель! — сообщил дежурный. — Говорит, что по убийству Соломонова у нас проходит! Лобачев его фамилия!

— Сам спущусь.

Сергей Лобачев стоял у окна дежурной части, лист бумаги перед ним, оперативный дежурный сидел за окошком и надиктовывал ему шапку заявления.

— И что там у нас, Сергей Борисович! — спросил Степан.

— Татьяна пропала! — резко разворачиваясь к нему, выпалил мужчина.

— Бобровникова?

— Утром отвела дочку в детский сад и пропала. Я к ней хотел зайти, дома никого нет, ну, думаю, вдруг случилось что. Как чувствовал, что нужно в детский сад, прихожу, Светка там. Всех детей разобрали, она одна осталась. Я хотел забрать, так мне не отдали.

— И правильно сделали, — кивнул Степан.

Вряд ли Лобачев помогал заварским бандитам в убийстве Соломона, наводил на него киллера, но в этой жизни возможно все. Может быть, Лобачев сам похитил Татьяну Бобровникову и даже убил ее. Может, потому что женщина знала о его участии в убийстве Соломона.

— На самом деле я ее отец… Но правильно сделали, что не отдали, не могу с вами не согласиться. Я бы тоже так поступил на месте воспитателя детсада, незнакомый мужчина, все такое. К тому же в садике ночная группа…

— Вы на машине?

— Да нет…

— Тогда со мной!

В машине Степан продолжил разговор.

— Когда вы видели Татьяну в последний раз? — спросил он.

— Сегодня утром…

— А чего так неуверенно?

— Да нет, уверенно… Я вполне себе уверенно провел с нею ночь… Ну а почему голос дрожит… Вы же знаете, чья она любовница? — совсем тихо спросил мужчина.

— А Соломона еще не похоронили, — кивнул Степан.

— Бандиты — люди с придурью.

— И не всегда люди.

— Тем более!

— Татьяна отвела ребенка в детский сад, вы ждали ее дома?

— Нет, я ушел