— Ну, допустим, я верю, что к смерти своего дяди вы действительно не имеете никакого отношения. Но неужели за все это время вы у него не видели никого из посторонних?

— А я их таки должен был видеть? К дяде я заходил редко, а после похорон вообще был там один раз. К слову, тогда и забрал тот самый чемодан с бумагами дяди. Скажу откровенно: в нем я особо не рылся, ну, заглянул разок, и только. Мне эти бумаги ни к чему. У меня свой бизнес и заниматься всякими скифскими цацками нет времени.

Высказав это на одном дыхании, Слуцкер умолк и некоторое время находился в задумчивости. Затем, запустив волосатую пятерню в свои рыжие кудри и глядя прямо перед собой, неспешно продолжил:

— Вот что я хочу еще сказать. Когда дядя просил деньги на материал для своей срочной работы, у меня создалось впечатление, будто заказчику он не очень-то и доверяет или вообще плохо его знает. Почему он не попросил денег у него?

Сидорченко сначала чему-то усмехнулся, а затем спросил:

— А почему вы говорите «у него»? Что, заказчик не может быть женщиной?

— Да не знаю я этого! Дядя о своих клиентах всегда говорил как бы нейтрально — заказчик. Хотя к нему, надо признать, приходили не только мужчины, но и женщины. Знаете, — снова помедлив, заметил Слуцкер, — вы по этому поводу к его соседке Елене Ароновне Фидман обратитесь. У этой старушенции с годами все отмирает, а вот глаза и уши, наоборот, прогрессируют. Это я вам как медик говорю. Необъяснимый для науки феномен. Дама она, конечно, специфическая, старой одесской закалки, если узнает, что вы из милиции, может и послать. А знаете что? Давайте я вас этой Елене Ароновне сам представлю. Хоть она и считает меня бандитом с большой дороги, но что с пожилого человека возьмешь? Я помню, как много лет назад она со мной по-соседски нянчилась и угощала всякими вкусностями. Господи, как давно это было…

К дому с «одесским» двориком Михаил Семенович подъезжать не стал — оставил машину метрах в ста от него. Капитану пояснил, что если Елена Ароновна увидит его автомобиль, то разговор будет только о сумме наворованных им денег. Распахнув калитку, отозвавшуюся противным скрипом, они вдвоем нырнули в глубину двора. На первый взгляд капитану показалось, будто там никого нет, однако Слуцкер уверенным шагом направился в сторону вросшего в землю столика, приютившегося под старой раскидистой липой. За столом он увидел небольшого росточка старушку и, вспомнив рассказ Виталия Заборского о своем знакомстве с «мадам», невольно улыбнулся. На этот раз старушка была в пестрой косынке, зеленом халате и сиреневых велюровых тапочках. Она так органично вписывалась в этот нехитрый, но своеобразный дворовой пейзаж, что Сидорченко на минутку показалось, будто здесь идут съемки фильма о пятидесятых годах прошлого столетия.

Постояв у столика почти целую минуту и не удостоившись внимания «мадам», Слуцкер нарочито громко откашлялся и учтиво произнес:

— Здравствуйте, Лена Ароновна! Как ваше здоровье? А мы вот с товарищем… э-э-э…. Ну, в общем, проходили мимо, решили заглянуть…

Старушка не спеша повернула голову в их сторону и, будто только сейчас заметив, произнесла:

— Здравствуй, Миша! А скажи-ка мне, мой дорогой мальчик, с каких это пор ты стал дружить с милицией?

«Ничего себе старушка! — отметил про себя капитан, который уже и сам забыл, когда в последний раз надевал форму. — Вот тебе и жена композитора».

— Таким глазам, как у вас, бабушка, любой опер позавидует. Как ни странно, но вы попали в точку, — решил действовать напрямую Сидорченко. — Да, я именно оттуда, откуда вы и подумали.

Но Елена Ароновна на его слова, как, впрочем, и на него, не обратила никакого внимания и снова обратилась к Слуцкеру:

— Миша, запомни раз и навсегда: это во все времена кончалось плохо. Тебе шо, дядя никогда не говорил, с кем нужно дружить?

Слуцкер от ее слов неловко поежился, затем покосился на Сидорченко, но данную щекотливую тему развивать не стал, а лишь пожал плечами: мол, он ведь заранее предупреждал о возможном развитии событий.

— Мы пришли к вам по делу, Лена Ароновна. Этот человек — капитан уголовного розыска и очень интересуется дядей Яшей, а точнее посетителями, которые навещали его совсем недавно. Что вы на это скажете?

Старушка наконец удостоила капитана Сидорченко своим долгим острым взглядом.

— Я вам, гражданин милиционер, никакая не бабушка, как вы изволили выразиться. Ладно, капитан, садитесь, и я послушаю, шо вы имеете мне сказать, — немного оттаяла Елена Ароновна. — И учтите, я готова послушать за вашу просьбу, но только ради Яши, если он, конечно, видит нас теперь сверху. А он таки видит…

— Елена Ароновна, меня интересуют последние месяцы его жизни. Скажите, пожалуйста, вы случайно не замечали, чтобы незнакомый вам человек приходил к Якову Матвеевичу перед самой его смертью?

— Да вроде бы ничего такого не было, — задумчиво проговорила старушка. — Ну там, приходили к нему клиенты, и часто, так то и раньше было. Недавно один приходил, даже уже после похорон. Шустрый такой паренек, говорил, шо он с телевидения. Вот он и интересовался Яшей и его работами. И все. О нет, нет, — хлопнула она себя сухонькой рукой, — заходил как-то еще один урка и колотил в дверь, будто сумасшедший. Я ему говорю, мол, шо ты стучишь, как шахтер каской на большом митинге. Нет уже Яши, и в ближайшее время не будет. Умер. А он в ответ, дескать, кто же мне теперь золотой крест на пузо сделает?

— А до случая с газом, кто приходил, Лена Ароновна? — подсказал ей на всякий случай Слуцкер. — Я же знаю, что в последние месяцы дядя для кого-то выполнял большой заказ. Кто-то же за заказ говорить приходил?

— Нет, вы посмотрите на этого юношу, — всерьез возмутилась старушка, — он мне за Яшины дела будет рассказывать и ждет, что я за Яшиных клиентов расскажу. А потом те клиенты придут сюда и в моем доме сделают такое, что Яшин газ покажется мне чистым кислородом. Хотя, прости Миша, но мне особо и рассказывать-то нечего. Ну, припоминаю, пару-тройку раз приходила к нему какая-то непонятная личность. Объявлялась только тогда, когда стемнеет. Роста эта личность среднего, примерно как вы, — кивнула она головой на Сидорченко, — всегда в капюшоне и с большим зонтом.

— И что, вы даже не попытались поближе рассмотреть эту личность? — с отчаянием в голосе спросил капитан. — Выходит, я сюда зря ехал?

— Ладно, так и быть, раскрою вам тайну. Только учтите, шо не для вас говорю, а для Яши-покойника. Таки да, был грех, и я подумала, мол, шо это к Яше на старости его лет вдруг стала ходить какая-то женщина? И почему я про это не знаю? Короче, однажды я вовремя вынесла мусор и с этой Яшиной посетительницей столкнулась прямо лицом к лицу перед самой лампочкой. Вот тогда я ее и разглядела как следует. А то как Яши не стало, то и лампочку вкрутить уже некому. Вчера вот приходила Берта Иосифовна, так мы друг друга на лестнице найти не могли — вокруг сплошная темень.

— Да вы, Елена Ароновна, не волнуйтесь, вам Михаил Семенович сегодня же все лампочки поменяет! — немного наигранно воскликнул капитан Сидорченко и достал из папки несколько фотографий. — Сейчас я покажу вам некоторые снимки, пожалуйста, внимательно на них посмотрите, возможно, кто-то из этих людей окажется тем таинственным посетителем, а быть может, и посетительницей.