Единственное, что ее как дилетанта поражало, это оригинальная партия ударных.

Лысый боров за барабанами вскидывался по команде Ника, выдавал страстный каскад звуков, обрушивая палочки на что придется, и потом так же неожиданно замирал. Этот прием создавал настолько неожиданный эффект, что вскоре весь зал с замиранием стал ловить эти вступления ударных.

В очередной всплеск бурных оваций между песнями. Ник выскочил за кулисы и, вернувшись, что-то незаметно сунул в руки барабанщику.

Песня, которую затем заиграл Ник, видимо, была хорошо знакома аудитории, потому что все тут же дружно завыли вместе с группой, выкрикивая слова припева.

И вот тут настал звездный час барабанщика. Он тоже вскочил с места, палочки замелькали в его жирных пальцах, он рассыпался такой яркой выразительной дробью, что сорвал бурю оваций. Девицы пронзительно завизжали, и клавишник тут же забеспокоился, почувствовав угрозу потери личного фан-клуба.

Ник подскочил к ожившему ударнику и разразился собственной пронзительной трелью. Тот ответил, и их импровизированный поединок слился в единый поток звуков, полных энергии, зажигающей пламя в крови, объединяющей и ведущей за собой. Сейчас они могли выкрикнуть любой призыв, и толпа бы его подхватила.

Экстаз, испытываемый зрителями, нарастал, эмоции зашкаливали. Воздух вибрировал, музыканты играли на грани возможного. Ударник сорвал с себя очки.

– Василий?!

Зал, огни прожекторов, восторженные возбужденные лица, все, что еще пять минут назад вселяло в Василия парализующий ужас, теперь действовало на него возбуждающе пьяняще. Ритм захватил его. Чувство свободы и всемогущества захватило. Это он заставил орать и стонать от исступления разношерстную толпу у подножия сцены!

Это он, властелин палочек и барабанов, заставил визжать стайку девиц, толкавшихся возле самой сцены. Они посылали ему воздушные поцелуи и выли от восторга. Василий взглянул на клавишника и самодовольно ухмыльнулся, тот побагровел от ревности. Они с Ником, властители умов и душ, это они держат в своих руках толпу!

Василий вскинул палочки, замер на секунду и опустил их вниз, заставив дребезжать и грохотать большие барабаны и сверкающие тарелки. Ник тут же поддержал его замысловатым переливом.

– Бэзил, друг мой! – проговорил герцог на ухо своему зарвавшемуся протеже, пока публика наслаждалась очередным, доселе неведомым музыкальным приемом, и его спокойный равнодушный голос прозвучал резким диссонансом той вакханалии чувств, что захватила сорвавшегося с цепи олигарха. – Будь осмотрительнее, не теряй нить мелодии и помни, сегодня не сольное выступление! Мы группа!

Василий доиграл последний аккорд, потом врезал сапогом с кованым носом по большому барабану и, схватив ближайший к нему микрофон, проревел:

– Вам нравится? – Зал взвыл, Ник побледнел. – Вы меня любите? – Зал взорвался диким неконтролируемым ревом, Ник мигнул кому-то за сценой. – Я ваш! – ревел потерявший связь с реальностью Ползунов, у чьих ног каталась порожняя бутылка виски.

Все плыло перед счастливым взором очумелого рокера, байкера, владельца многомиллионного состояния и отца семейства. Василий вновь схватил палочки и с невиданным прежде энтузиазмом забарабанил по всему, что попадало ему под руку. Беда заключалась в том, что его все больше штормило. Меткость стала покидать Василия Никаноровича и, промазав несколько раз по тарелкам и не достигнув желаемого звучания, он сильно рассердился и попробовал повторить попытку – она не удалась. Ник отчаянно старался вернуть Василия на место, усадив на табурет, не вышло. Увернувшись от крепкого русского кулака, он, продолжая играть, подмигнул басисту, чтобы прикрыл и, сделав мастерскую подсечку, впихнул Василия за барабаны.

Ситуация становилась опасной. Василий рвался в бой, уверенный в своей неотразимости, а Ник изыскивал способ нейтрализовать обезумевшего барабанщика максимально безболезненным способом.

Метод убеждения результата не дал, и, когда Василий в очередной раз потянулся за микрофоном, Ник, печально вздохнув, сделал резкий поворот, взмахнул гитарой, подкинул ее вверх. Она сделал два оборота в воздухе, после чего он ее поймал, нанеся при этом резкий, чувствительный удар по макушке бравого барабанщика. Тот обмяк и с бессмысленной улыбкой на лице тюкнулся носом в ударные.

Публика завыла, сочтя трюк свежим, эффектным и нетривиальным. Композицию группа закончила на небывало высоком градусе накала, после чего дружно сбилась в кучу, побросав инструменты, и, братски обнявшись покинула зал.

– Крутой чувак, этот их новенький! – поделился впечатлениями молодой человек с горящими от возбуждения глазами справа от Юли.

– Теперь они всех порвут! Я слышал, им предлагали выступать в Koko Club в Лондоне этой осенью! – небрежно заметил его приятель, – Но Ник сомневался, не рановато ли? Теперь с этим парнем они точно прорвутся в национальный чарт!

Юля продолжала снимать. Едва поняв, кто перед ней, она включила камеру и теперь, сгибаясь от едва сдерживаемого истерического хохота, продолжала фиксировать для потомства очередной заскок Василия Никаноровича Ползунова, дабы навеки иметь беспроигрышный козырь в семейной жизни на случай непредвиденных обстоятельств и собственных промахов. Против такого ни одно из ее чудачеств не потянет. Даже все вместе ее заскоки будут слишком бледно выглядеть, а значит, она сможет вить из мужа веревки до скончания века, имея возможность напомнить ему о его блистательном дебюте в Дареме.

Она уже давно забыла и о Стиве Янге, и об Адаме. И ужасно удивилась, когда оба попали в ее объектив. Янг по-прежнему зависал у стойки, а Адам только что вышел из-за кулис. Неужто помогал выйти из аута жертве тяжелого рока?

– Друг мой! Ей-богу, это вовсе не так страшно! Ты просто обязан нас выручить!

Василий с Ником сидели в гримерке клуба за двадцать минут до начала концерта, и герцог, используя весь свой запас красноречия, убеждал Василия заменить только что госпитализированного с аппендицитом ударника:

– Бэзил, эти люди ждали нашего выступления, мы не можем их разочаровать!

Сегодня вечером Ник радушно пригласил своего русского друга посетить свой концерт. Василий радостно согласился – на подобных мероприятиях он не бывал лет двадцать. Выехали на байках, Василий ощущал себя небывало круто. Вообще рядом с Ником в нем просыпался неотразимый мачо. Во всяком случае, так он сам себя воспринимал. Вероника считала, что так в Василии проявляется кризис среднего возраста.

Начало вечера не предвещало никакой беды, пока не явился Бен Финч, барабанщик группы, бледный, покрытой холодной испариной. Весь день его преследовали боли в животе, которые он по наивности списывал на жирный, чрезмерно тяжелый для его желудка ланч, которым потчевала его сегодня теща. Но вскоре боли приобрели такой характер, что Ник сам вызвал неотложку, и беднягу Бена срочно госпитализировали с диагнозом «аппендицит».