– Если бы у тебя был выбор… – голос надорвался на половине фразы, и пришлось откашляться, – сохранить свою честь или спасти жизнь самого близкого человека. Что бы ты выбрал?

Тимур

После нашего разговора, жизнь превратилась в поток однообразных дней. Внутри образовалась дыра размером в галактику. Не мог взять в голову, что со мной поступили вот так… нечестно. Самое страшное, я верил ей. Верил настолько, что даже не думал, что она сможет обмануть.

Верил в нас и наше будущее. А сейчас от всего этого остался пепел. Учился заново дышать.

После ухода Ники сил хватило только на то, чтобы скинуть готовые документы отцу. А потом я забухал. Напивался как скотина, чтобы залить ту черную дыру, которая образовалась после нашего разрыва. Сколько времени прошло в таком режиме, сам не знаю. Может неделя, может больше.

Просыпался каждое утро оттого, что шарил по кровати рукой и понимал, что Ники нет. Её больше не было в моей жизни. В груди вместо сердца возник кровавый сгусток. Он кровоточил, не переставая, заливая все внутренности болью и безысходностью. Каждый мускул сводило от нестерпимой боли. Любил её как ненормальный, но простить такое… было выше моих сил. Именно после ухода понял, что люблю.

Найденная в телефоне наша фотография стала спусковым крючком, разорвавшим всю мою вселенную.

В висках часто долбил вопрос: «Что бы ты выбрал? Что бы ты выбрал?»

Настойчивые звонки Темы и отца скидывал или пересылал на голосовое. Разучился разговаривать. Достал из закромов боксерскую грушу и херачил её каждое утро до изнеможения, а потом снова открывал очередной пузырь и так по кругу.

Не знаю, сколько бы такое продолжалось, если бы в один день ко мне не начал ломиться Артем.

– Тимошин, придурок, дверь открой! Или я вызову спецбригаду, и тебе просто её разнесут. У тебя минута, чтобы подтащить свою задницу к двери и открыть замок.

Кулаки гудели, по лицу катился пот после очередного боя с тенью. Но и голос Дрозда ни на что хорошее не настраивал.

– Че тебе?

– Ох, бля. А где Тимошин?

Туман в голове не давал возможности мыслить здраво. Все же отголоски похмелья тоже хотели приложить свою лапу к моей смерти.

– Че?

– Ну, ты какой-то бомж, а Тимошин где я спрашиваю?

– Дрозд, ты накурился?

Меня толкнули плечом и заперлись в квартиру, не спрашивая разрешения.

– Я гостей не ждал.

– А я и не гость. О-о-о-о, ты сколько уже бухаешь?

Проследил за его взглядом и поморщился. На полу стояли пустые бутылки.

– Какая разница? Это не запрещено законом.

– А Ника где?

Дыра в груди сжалась и непроизвольно потер рукой грудь, в надежде ослабить болевые ощущения.

– Не знаю. Мы разошлись после того дня.

– Как это не знаю? То есть она спасла твою шкуру, а ты её выставил? Из-за того что она тогда в клубе была?

– Не из-за этого

Внутри уже просыпалась агрессия. Ему вот какое к херам дело, где Ника.

– А из-за чего?

– Тебя это точно не касается, Дрозд! Зачем пришел?

– Мы выяснили все обстоятельства дела. Через два дня суд… будь добр, забери повестку из почтового ящика и будь в форме.

Ника

Вышла из дома Тимура и постаралась начать дышать. В легкие впивались осколки сердца. Я не знала, какую реакцию ждала от Тимура, но где-то глубоко верила, что он сможет понять. Спасибо, что хоть вещи дал забрать, хоть их и было не так много. Лямка сумки неприятно впивалась в плечо, но я этого не замечала. Всегда было легче перетерпеть физическую боль, а не моральную.

Он меня смог стереть в порошок. Смог выбить почву из-под ног и кинуть в лицо мои страхи. Стояла посреди двора и даже не соображала, куда идти. С чего начинать? Или как продолжать? Гостиницу я не потяну, не слишком уж большая зарплата у санитарок. Смена через два дня. И эти два дня нужно где-то провести.

Бросила прощальный взгляд на окна квартиры Тимура. Вряд ли я сюда вернусь. После всех слов и после такой реакции. Он не простит и не поймет. А мне останется только собрать себя по кускам и как-то существовать дальше.

«Невеста» – да, подсознание иногда умеет выкинуть очень жестокие моменты из жизни. Два дня назад невеста, сегодня прокаженная.

Доплелась до остановки, и сразу же подъехал нужный транспорт. Даже посчастливилось присесть. За окном маячил его дом. Сердце надрывно взвыло. Словно не желало уезжать. Всеми силами цеплялось за место, где был он.

Мне оставалось только мысленно твердить, что я сделала все, что могла. Рассказала и объяснила. Не было больше сил слушать его обвинения, которые камнями падали на сердце.

Снова внутри поднимался страх при виде моего дома. Это ненормальная реакция на свое же жилье, но последние события не оставили выбора.

В подъезде было тихо. Ни грохочущей музыки, ни орущей толпы. Все чувства обострились до предела и отвлекли от внутренних разрушений. Осторожно прокралась к входной двери. Пол под ногами не разверзся. Дверь не превратилась в портал и не утянула меня в преисподнюю. Все. Было. Тихо.

Осторожно открыла дверь и прошмыгнула в коридор. Ощущение было такое, что в квартире давно никого не было. Не было стойкого запаха курева, как в последних моих воспоминаниях. На столе лежал толстый слой пыли.

Внутри царапнуло плохое предчувствие. Куда делся брат, и что с ним случилось за то время, пока меня не было? Он же после того удара не звонил и не давал о себе знать. А когда мы забирали вещи, я пыталась сделать все быстро и не обратила внимания на состояние квартиры.

А вдруг с ним что-то случилось? Решила спуститься к соседке. Она уж точно была в курсе передвижений каждого жителя не то, что подъезда, а дома.

Соседка открыла после второго звонка. Как всегда, укутанная в шаль, с чепчиком на голове, который надежно прятал седые кудряшки и с пенсне в руках.

– А-а-а-а, проскрипел старческий голос, – Никуша. Давно я тебя не видела. Где-то была? Уезжала?

На мгновение прикрыла глаза, чтобы не выдать ту потерянность, которая норовила меня похоронить под собой.

– Да, Ангелина Рудиковна, уезжала. У мамы была, она в санатории.

– Санаторий это прекрасно. Свежий воздух. Лес. Птички поют. Готовить не надо, убираться не надо. Сказка.

– Ангелина Рудиковна, – поторопилась привлечь внимание, пока соседка не пустилась в воспоминания, – а вы Сашу давно видели?

– Сашу? Братца что ли, твоего?

Кивнула.