Едва я вошла в сад, как на мощеной дорожке показалась неуклюжая фигура и забасила:

– Степа, это я! Привет, Степанида! Это я! Здорово! Добрый вечер.

– Семен, перестань кричать, – велела я, – прекрасно тебя вижу.

Но рабочий шагал вперед, широко раскинув руки. Мне подумалось, что Сеня по дурости решил обнять меня, а поскольку нежничать с ним не входило в мои планы, я резко свернула влево. Но Семен тоже подался в ту же сторону, я переменила направление, рванула вправо. Угадайте, как поступил Сеня? Он прыгнул мне навстречу, зацепился ногой за корень, пошатнулся, взмахнул руками… И раздался звон.

– Опять расколол! – чуть не зарыдал Семен.

Тут только до меня дошло, что Сеня не собирался прижимать меня к груди, он нес стекло.

– Нагадала беду цыганка, – причитал над осколками Сеня, – или порчу навела. Сама сегодня уехала, а я с там-там тут остался! Нет, точно, я думаю так, если я правильно думаю, то мысль такая. Когда стекло постоянно бьется, неспроста оно бьется, думаю я. Надо против порчи меры предпринять. Мысли такие у меня. Степанида, ты вот в институте учишься, думаю я, книги читаешь хорошие, мысль моя такая, написано там умно, зачем глупости в книгах публиковать. И, думаю я, интересно очень…

– Спрашивай конкретно, – потребовала я, – задай наконец-то свой вопрос.

– Как от порчи избавиться? – выпалил Сеня.

Мне стало смешно, но я постаралась не расхохотаться, а Семен бубнил:

– Навела она на меня черные очи, думаю я, цыгане, они глазливые, мыслю я верно и умно, надо думать про сглаз, иначе совсем стекла закончатся, сегодня четвертое ставлю, думаю, им не обойдется, пятое, шестое, седьмое, восьмое…

– Остановись, – попросила я.

– …И куча других побьется, мыслю я, – ныл Сеня, – денег не хватит, Белка обругает, думаю я верно, ох, думаю я, я всегда правильно мыслю, когда думаю, что мне непременно влетит. Степанида, как порчу снимают? Алмаза сегодня уехала! У нее теперь не узнать! Одна надежда на тебя, думаю я!

Я сказала:

– Слышала про такой способ. Надо встать раньше всех, на первой заре выйти во двор и покататься по росе. Порча останется на земле. Все крайне просто и дешево.

Сеня приоткрыл рот:

– А в чем кататься? В лодке?

Я справилась с очередным приступом смеха:

– Нет, Сеня. Просто упасть на траву.

– На спину? – уточнил придурок.

Я заговорила на доступном для Семена языке:

– Видел, как собаки в траве валяются? Лапками вверх? Они таким образом сбрасывают негатив.

Семен кивнул:

– Ясно! Порча из тела уходит, верно я думаю! Она останется, а я уйду!

– Молодец, – похвалила я нашего златоуста и вошла в дом.

Сеня наивен, но одновременно он страшно твердолобый и верит во всякую чушь. Скажете ему, как нормальному человеку: «С ума сошел? Какие сглаз и порча? Немедленно выброси ерунду из головы. Стекла ты разбиваешь из-за неуклюжести», но Сеня вам не поверит. А вот если подыграть ему, согласиться с ним: «Да-да, порча жуткая вещь, сейчас объясню, как от нее избавиться», тогда мастер на все руки раскроет рот и применит ваш рецепт на практике. У Сени ум и менталитет восьмилетки, это надо учитывать при общении. Ничего, завтра он побегает босиком по саду, решит, что сглаз утек в землю, и перестанет уничтожать витражи. Кстати, они у нас ненастоящие, просто наклеенная на прозрачное стекло разноцветная пленка.

Я сняла туфли и пошла к лестнице. Жизнь в «Кошмаре» текла своим чередом.

– Заинька, лампа на картинке красная, – прожурчал из гостиной приятный мужской голос.

– Солнышко, ты ошибаешься, – не согласилось сопрано, – абажур персиковый.

– Ангел мой, присмотрись, хочешь, я включу торшер?

– Благодарствую, дружок. О! Так намного светлее! Теперь ясно видно, что светильник цвета сочного персика.

– Овоща, дружочек, – терпеливо поправил мужчина, – он называется помидор.

– Персик, – не сдалась дама.

– Томат! – неожиданно заорал ее собеседник. – Сто чертей! Разуй глаза! Колер Советского флага!

– Солнышко, как хорошо складывать вместе пазл, – прожурчала женщина.

– Да, да, – опомнился мужчина, – ты права.

Я стала подниматься по лестнице. Роза Борисовна и Игорь Леонидович пытаются собрать картинку, уверяя себя, что это занятие крайне полезно для их нервов. Интересно посмотреть на невропатолога, который посоветовал пожилой паре проводить таким образом досуг. Я бы на месте Игоря Леонидовича давно придушила строптивую Розочку. А где у нас внук невесты?

– Филипп, иди пить кефир на ночь, – закричал жених Розы.

– Милый, ты ошибаешься, – сделала замечание своему Ромео Джульетта.

– Кирилл, мы тебя ждем, – усилил голос Игорь Леонидович, вспомнив, что мальчика зовут вовсе не так, как милую собачку из программы «Спокойной ночи, малыши».

– Солнышко, ты ошибаешься, – с упорством, достойным лучшего применения, зудела Роза.

– Степашка! – взвыл Игорь. – Степашка!

Я удивилась, до сих пор жених занудной тетушки никогда не обращался ко мне подобным образом, но быстро вошла в гостиную.

– Степашка! – надрывался Игорь Леонидович.

– Добрый вечер, – вежливо сказала я.

– Привет, Степанида, – помахал он мне рукой и снова завопил: – Степашка!!!

Ну да! Он, оказывается, зовет не меня. Сначала Игорь Леонидович звал «Филю», а потом припомнил Степашку, кто у него будет следующий? Хрюша? Каркуша? Тетя Оксана? Думаю, красавице-ведущей дядечка обрадовался бы больше всех.

– Вы, наверное, ищите Никитку, – подсказала я.

Игорь Леонидович моргнул.

– Точно! Никита-а-а!

Противный мальчишка вылез из-под стола, прикрытого свисающей до пола скатертью.

– Чего?

Жених грозно посмотрел на внука своей невесты и сделал попытку улыбнуться.

– Солнышко, нам лучше заняться пазлом, это успокаивает, – быстро предложила Роза Борисовна, – теперь, когда мы точно знаем, что абажур персиковый, спокойненько сложим его! Никиточка, тебе необходимо выпить кефирчик.

– Ненавижу его, – заканючил Никитка, – фу, гадость кислая.

Я схватила ребенка за руку и потащила на кухню, приговаривая:

– Не волнуйтесь, сейчас он у меня проглотит три литра кефира.

– Ты противная! – прошептал Никита, очутившись у мойки.

– Скажи громко, чтобы бабушка слышала, – фыркнула я.

– Не стану твой кефир пить, – сделал программное заявление первоклассник.