— Это так, но в то же время и не совсем так, Лозен. Кто сможет меня понять? Вы никогда не были в аду…

Анжелика запрокинула голову и, почувствовав внезапную усталость, закрыла глаза. Только что она вся пылала, а теперь ей казалось, будто кровь стынет в жилах. Состояние, напоминающее смерть или приближение старости. Она хотела позвать Пегилена на помощь и в то же время осознавала всю опасность разговора, которым они увлеклись. Кроме того, она боялась окончательно испортить и без того никудышные отношения с Филиппом, изменяя ему. Перипетии любовных приключений не привлекали ее. Жизнь и без того была нелегкой. Анжелика решила обойти скользкую тему, прибегнув к психологической уловке, которая уже не раз выручала ее. Она подняла голову и жизнерадостно спросила:

— Кстати, Пегилен, вы мне так и не рассказали: вам все-таки удалось получить должность главного начальника артиллерии?

— Нет, — спокойно ответил Пегилен.

— Как нет?

— Нет, вы уже неоднократно пользовались этим приемом, но на этот раз я не позволю вам сбить себя с толку. Я вас поймал и не собираюсь так легко отпускать. Сейчас меня нисколько не интересует моя должность. Признавайтесь, почему ваша женская жизнь заключается здесь, в этой упрямой головке, а не здесь, — добавил он и положил руку ей на грудь.

— Пегилен! — Анжелика возмущенно подскочила.

Но Лозен удержал ее правой рукой, а левой подхватил под колени, и, лишенная равновесия, она упала на диван. Пегилен прижал Анжелику к себе.

— Молчите и не двигайтесь, — велел он, назидательно поднимая палец. — Дайте лечащему врачу ознакомиться с вашим случаем. Я нахожу его тяжелым, но не безнадежным. Напрягите свою память и без жеманства перечислите мне имена тех приятных сеньоров, которые вьются вокруг вас и теряют сон при одной только мысли о вас.

— Право… неужели вы полагаете, что их так уж много?

— Я запрещаю вам делать вид, будто вы удивлены моим вопросом.

— Пегилен, уверяю вас, я не могу понять, на что вы намекаете.

— Как, разве вы не заметили, что при вашем появлении маркиз де Лавальер начинает порхать, как обезумевший мотылек? Брат Атенаис Вивонн, чье имя у всех на устах, заикается, а Бриенн пытается острить… Господа Сент-Эньян, Рокелор и даже вечно невозмутимый Лувуа через каких-нибудь десять минут разговора с вами из кожи вон лезут, чтобы удержать ваше внимание…

Настроение у Анжелики поднялось, она засмеялась.

— Я запрещаю вам смеяться, — отрезал Пегилен. — Если вы не заметили всего того, о чем я сейчас толкую, то вы больны сильнее, чем я думал. Неужели вы не чувствуете, что вокруг вас бушует пламя? Клянусь Вельзевулом, тогда у вас кожа саламандры…

Пегилен провел указательным пальцем по ее шее.

— А на первый взгляд и не скажешь.

— Мессир де Лозен, а вы состоите в моем списке «воспламененных»?

— Нет, ни в коем случае, — возразил он. — О! Я бы никогда не осмелился, это слишком опасно.

— Вы боитесь меня?

Взгляд графа помрачнел.

— Вас и всего того, что вас окружает. Вашего прошлого, вашего будущего… вашей тайны.

Внимательно взглянув на собеседника, Анжелика вздрогнула и спрятала лицо у него на груди.

— Пегилен!

Легкомысленный Пегилен был ее старинным другом. Он был связан с ее далекой трагедией. Он появлялся в самые драматичные минуты ее жизни, как марионетка в комедии. Появлялся, пропадал и вновь появлялся.

Вот и сегодня вечером он был рядом, такой похожий на самого себя.

— Нет, нет и нет, — повторил Пегилен. — Я не люблю подвергаться опасностям. Сердечные муки меня пугают. Если вы ждете ухаживаний, то на меня не рассчитывайте.

— А чем же вы сейчас занимаетесь?

— Я вас успокаиваю, а это не одно и то же.

Его палец вновь скользнул по атласной шее молодой женщины и вывел на ней несколько узоров, следуя за извилистой линией ожерелья из розового жемчуга, чья молочная свежесть подчеркивала белизну нежной кожи.

— Вам причинили столько горя, — ласково прошептал он, — а сегодня вечером вы снова страдаете. Черт побери! — он потерял терпение. — Да успокойтесь же вы! Словно натянутая струна. Право, можно подумать, что вас никогда не касалась мужская рука! Я испытываю дьявольское искушение преподать вам маленький урок…

Лозен склонился к Анжелике. Она снова попыталась вырваться, но он силой удержал ее. Его жесты были властными жестами уверенного в себе мужчины, поймавшего удачу; в глазах появился странный блеск.

— Вы достаточно подразнили нас, крошка! Пробил час отмщения. Я умираю от желания ласкать вас, и я уверен, что вы в этом нуждаетесь.

Пегилен принялся целовать ей веки и виски, потом горячие губы опустились к ее рту.

Она вздрогнула. Так подстегивает животное удар хлыстом. К желанию примешивалось чуть извращенное любопытство: на собственном опыте познакомиться с пресловутыми талантами знаменитого Дон Жуана королевского двора.

Пегилен прав: Филипп не в счет. Безумный праздник, блистательный дворцовый балет увлек Анжелику. Она поняла, что не сможет прожить всю жизнь, безучастно наблюдая за этим сумасшедшим танцем, стоя одна в своих прекрасных платьях и дорогих украшениях. Нужно присоединиться к остальным, стать похожей на них, окунуться в бурный поток интриг, сделок с совестью и супружеских измен. Из этого потока можно напиться отравленного, но такого восхитительного напитка, и чтобы не погибнуть, пить надо залпом.

Анжелика глубоко вздохнула. В благотворном тепле мужских ласк к ней вернулась прежняя беззаботность. Поэтому, когда губы Лозена накрыли ее губы, она ответила, сначала робко, затем все более и более страстно.

Вспышка факелов и свечей, которые несли вдоль галереи две вереницы слуг, на короткий миг отбросила их друг от друга.

До этой минуты Анжелика даже не понимала, что уже совсем стемнело.

Около их убежища какой-то слуга поставил подсвечник с шестью свечами.

— Эй, приятель, — прошептал Пегилен, перегнувшись через подлокотник дивана, — отставь-ка светильник подальше.

— Не имею права, мессир, а то получу нагоняй от господина офицера света, который отвечает за эту галерею.

— Ну, хотя бы задуй три свечи, — сказал граф, бросая лакею золотую монету.

Он повернулся и вновь заключил свою даму в объятия.

— Иди ко мне! Как ты прекрасна! Ты такая вкусная!

Ожидание раззадорило их обоих. Анжелика застонала и в порыве страсти впилась зубами в муаровый галун роскошного голубого камзола. Пегилен негромко рассмеялся.

— Тише, тише, маленькая волчица… сейчас я удовлетворю вашу страсть… Здесь слишком людно, позвольте мне руководить нашими маневрами.

Изнемогающая от нетерпения, податливая, Анжелика повиновалась ему. Золотая пелена сладостного забвения упала на все ее печали и горести. Осталось лишь пылающее тело, изголодавшееся по ласкам и наслаждению, и ее больше нисколько не смущали ни место, где она оказалась, ни ловкий партнер, заставлявший ее трепетать от страсти. Она расслаблялась, поддаваясь его напору, потом смело устремлялась вперед, чтобы вновь подчиниться и позволить потоку сладострастия унести ее вдаль, навсегда…