Он почесал своим крючковатым пальцем надбровную дугу и добавил:

– К тому же я надеюсь на ваше благоразумие и на то, что вы не станете подставлять меня под стволы этих негодяев.

Полунин улыбнулся в ответ и сказал:

– Спасибо, Изя. Разумеется, я не буду рисковать ни тобой, ни твоими близкими ради своих целей.

– В таком случае можно сегодня же ехать, – произнес Либерзон. – Чем меньше народа знает, что вы у меня, тем лучше.

– Куда ехать? – удивился Полунин.

– В лес. Не так давно я решил поправить свое здоровье. Вы знаете, я, как и вы, не люблю медиков, и мне посоветовали одного корейца-лесника, который по совместительству еще лечит травами. Периодически он делает для меня сборы, а я приезжаю к нему раз в месяц и покупаю их у него. Думаю, что за умеренные деньги он позволит вам пожить у него столько, сколько вам надо.

Либерзон снова почесал надбровную дугу.

– Ну а мне сделает небольшую скидку за такого богатого клиента, – добавил он.

Он налил Полунину еще чаю, а сам пошел в комнату собираться в дорогу. Через полчаса, наняв такси, они уже направлялись к месту, о котором говорил Либерзон.

* * *

«Мерседес» Томашевского остановился у самых ворот завода «Нефтьоргсинтез», Альберт Николаевич вышел из машины и в сопровождении своего референта отправился на территорию завода.

Через несколько минут они появились в кабинете председателя Совета директоров нефтяной компании «Аркада», где их встретил хозяин кабинета Олег Сатаров.

Рядом с ним за столом для заседаний сидел его ближайший помощник Сергей Романенков.

Томашевский, зайдя в кабинет, поздоровался и, не спрашивая разрешения, уселся за стол. Рядом с ним пристроился и референт. Сатаров с полуулыбкой взглянул на Томашевского и спросил:

– У вас есть для меня какая-то информация?

– Да, – ответил тот, – хочу поделиться с вами своей радостью. Вопрос о покупке мной пакета акций решен. С сегодняшнего дня я являюсь акционером вашей компании.

Референт, слегка наклонившись к своему шефу, поправил:

– Нашей компании.

Томашевский одобрительно кивнул и повторил:

– Да, нашей с вами компании.

– Ну что ж, поздравляю вас, – произнес в ответ Сатаров и, усмехнувшись, добавил: – Не сомневаюсь в том, что господин Серегин был очень доволен сделкой.

Томашевский неопределенно пожал плечами и ответил:

– Я бы не сказал, что очень, но это уже не имеет отношения к делу. Теперь мы уже официально стали вашими партнерами, и, я полагаю, самое время обсудить наши общие планы.

– Хочу и я сообщить вам о своих переменах, – вместо ответа сказал Сатаров. – Под моим контролем теперь находятся остальные сорок пять процентов акций.

– Ну что ж, – Томашевский одобрительно кивнул. – Очень хорошо. В таком случае нам тем более стоит обсудить, как мы будем реализовывать наши прежние договоренности.

Сатаров пожал плечами:

– Мне кажется, Альберт Николаевич, вы слегка торопитсеь. Еще не решен вопрос с Полуниным. Мы не знаем, где он и что он замышляет.

– Что бы он ни замышлял, нам он уже вряд ли сможет причинить вред в рамках акционерной компании, поскольку вы и я контролируем больше пятидесяти процентов. Мы выиграли эту войну, и самое время поделить добычу и обсудить дальнейшие перспективы. Я хочу сразу сделать вам предложение. Если я буду контролировать сорок процентов акций компании, то в ближайший год я добьюсь значительного повышения инвестиций. Где я найду деньги, это моя проблема. Вы же займетесь внутренними делами завода и общими текущими проблемами производства. Хочу также сообщить вам, что…

– Я думаю, – прервал Томашевского Сатаров, – не стоит торопиться. Большие дела, Альберт Николаевич, быстро не делают. Мы здесь с моим замом обсудили создавшуюся ситуацию и пока еще не определились до конца, чем заниматься и в каком объеме. Как будет ясность в этом вопросе, мы вам немедленно сообщим.

Во взгляде Томашевского отразилось одновременно недоумение и раздражение.

– Вы уверены, что это правильное решение? – произнес Томашевский. – Чем раньше мы обсудим наши дела, тем лучше будет и для нас с вами, и для компании.

– Я уверен в этом, – твердо заявил Сатаров. – Давайте действительно обсудим это попозже, пусть в городе все утрясется и успокоится. Вы только что совершили выгодную сделку, поэтому можете уезжать к себе в Москву с чувством выполненного долга. Через месяц вы вернетесь, и мы спокойно все обсудим. А сейчас извините, Альберт Николаевич, мне надо ехать к руководству, на меня, знаете ли, в последнее время свалилось много дел, не совсем для меня привычных, поэтому кручусь как заводной и сильно устаю к вечеру.

Томашевский медленно поднялся и, кивнув на прощание Сатарову, покинул его кабинет. Когда он уселся в свой «Мерседес», референт бодро обратился к нему:

– Не переживайте, Альберт Николаевич, никуда эти бандюки не денутся, Администрация твердо обещала нам помочь в борьбе за этот завод. Да и какие из них, извините меня, управляющие? Приедем сюда через месяц, и они будут говорить с нами совсем по-другому.

– Возможно, ты и прав, – задумчиво глядя на мелькающие за окном машины дома, ответил Томашевский. – И нам лучше вернуться сюда через месяц, когда все успокоится. Но поверь мне, Леня, я немало повидал в жизни. Что-то мне подсказывает, что через месяц они действительно будут разговаривать с нами по-другому, но эта перемена будет отнюдь не в лучшую сторону. Сатаров говорил сейчас со мной так, будто мои козыри ему уже не страшны, так как у него на руках куда более сильная карта.

– Этого не может быть, местное руководство обещало нам поддержку, – заявил референт. – Вряд ли он пойдет против них.

– Поживем – увидим, – ответил Томашевский.

* * *

– Ну что, Владимир, идешь сегодня со мной на рыбалку? Или опять останешься дома сидеть? – спросил у Полунина лесник Ким, заходя к нему в комнату.

Полунин лежал на кровати, закинув одну руку за голову. Во второй у него дымилась зажатая между пальцев сигара.

– Если тебе нужна моя помощь – сети снять или что, – то пойду.

– Нет, Володя, помощь мне не нужна, просто я хочу, чтоб ты прогулялся.

Кореец Ким был маленького роста. Он постоянно улыбался, словно давал всем понять, что плохого настроения у него не бывает. Выглядел, несмотря на то что давно уже разменял пятый десяток, молодцевато и бодро. В его черных как смоль волосах не было ни одного седого.

– Ты как будто не понимаешь, Володя, здесь такие места, такая природа, осень на дворе, кругом красотища. Ходи, любуйся и отдыхай. А ты сидишь здесь, организм свой никотином отравляешь.

– Отдых, Александр, – ответил Полунин, – зависит от состояния души, а не от окружающей обстановки. А в душе у меня спокойствия нету. Так что извини меня, я лучше здесь полежу.