Султан, не желающий признать своего поражения, потребовал извинений и возмещения понесенного им ущерба. Во всех мечетях был брошен призыв к священной войне.

А наваринские союзники в этот момент разошлись во мнениях: Англия сожалела об уничтожении турецкого флота, озабоченная российским могуществом, и работала над новой стратегией; Франция, напротив, хотела продолжения войны и отправила в Грецию армейский корпус под командованием генерала Мезона. Корпус высадился в Морее, обратил в бегство турецко-египетские силы, изгнав их даже с самого полуострова. Что же касается Николая I, то он объявил войну Турции. В то время как силы фельдмаршала Витгенштейна перешли через Прут, силы Паскевича проникли в Малую Азию, русские заняли Молдавию и Валахию, переправились через Дунай, захватили Варну, а в Азии взяли приступом крепости Карс и Ахалцих.

Масштабы военных успехов России вызвали беспокойство европейских держав, и прежде всего Англии и Австрии, приведя к их сближению. Карл X, внимательно следящий за развитием событий, сделал из этого следующий вывод: «Если будет произведено нападение на Австрию, я подумаю о мерах, которые следует принять, если же та нападет на Россию, я тут же приду к ней на помощь». Его логику легко понять: Карл X помнит о договорах 1815 года и надеется получить возможность воспользоваться конфликтом на Востоке для восстановления положения своей страны. Поддерживая Россию на Дунае, он рассчитывал получить взамен поддержку России в продвижении Франции к левому берегу Рейна. Нессельроде так подытоживает подразумеваемую суть соглашения двух стран: «Франция – против статус-кво в Европе, Россия – против статус-кво на Востоке». Сближение с Францией подтолкнуло Россию к быстрым действиям. Паскевич захватывает Эрзерум, разбив две турецкие армии, в то время как в Европе генерал Дибич разбивает силы великого визиря, который теряет 5 000 человек и значительное количество военного снаряжения. Затем, заперев турок в Шумле, он завоевывает Адрианополь, второй по значению город Османской империи. Разбитая, истощенная Порта вынуждена заключить в Адрианополе два мирных договора. Первый, с европейскими державами, закрепил присоединение Порты к июльскому договору 1827 года и признание независимости Греции. Второй, подписанный с Россией, содержал положения, касающиеся турецких территорий, переходящих к России, и гарантии для Молдавии, Валахии и Сербии, провозглашал Босфор и Дарданеллы свободными и открытыми для держав, находящихся в мире с Портой, наконец, предоставлял российским торговым судам полную свободу судоходства в Черном море. Подобным усилением своих позиций на Балканах и в Черном море Россия была обязана своему союзу с Францией. Приобретя такую мощь, Россия могла бы нанести решающий удар по позициям Османской империи в Европе и получить дунайские княжества и Армению, уже не заботясь о враждебной реакции великих европейских держав. Но Николай I внимательно слушал советы Нессельроде, говорившего ему, что турецкая империя должна быть сохранена, что ее сохранение – в интересах России. Ослабить ее необходимо. Но не разрушить. Иначе у европейских держав проснется стремление поучаствовать в разделе ее останков. Эта концепция объясняет, почему почти сразу же после заключения Адрианопольского договора царь соглашается на снижение суммы компенсации, зафиксированной в договоре, и решает вывести войска из Молдавии и Валахии на 5 лет раньше запланированной даты. Поступая таким образом, он шел по стопам своих предшественников, Екатерины II и Александра I. Оба уже занимали княжества, Екатерина – в 1769 году, Александр – в 1810-м. Но первая освободила их в 1791 году, по условиям Ясского договора, чтобы удовлетворить требования австрийцев, второй сделал то же самое в 1812 году, следуя условиям Бухарестского договора, чтобы наилучшим образом подготовиться к борьбе против Наполеона. Николай I последовал их примеру, решив освободить эти области, для них в 1834 году будет разработан организационный статус, одобренный турками. Это заложит основу будущего Румынского королевства.

Успокоенный умеренностью Николая I, султан без колебаний призовет на помощь Россию, когда в 1832 году против него поднимется египетский паша Мухаммед-Али. Россия откликнулась немедленно. В Константинополь отправились эскадра и экспедиционный корпус. После восстановления спокойствия Россия получила плоды зарождавшейся русско-турецкой дружбы, подписав 8 июня 1833 года Ункяр-Искелесийский мирный договор. Этот договор носил наступательный и оборонительный характер. Самый важный для России пункт фигурировал в секретной статье, гласившей, что, если Россия подвергнется нападению, Черное море будет закрыто для всех иностранных военных судов. Хоть в статье и не уточнялось, применима ли она также к России, сам ее статус защитницы Турции негласно препятствовал этому. Договор был заключен на 8 лет, но Россия, как мы увидим, решит отказаться от него по своей инициативе. Однако до тех пор договор превращал султана в «швейцара проливов» на службе у России, а Черное море – в русский домен, как говаривал маршал де Брольи. Франция и Англия выражают протест, но все напрасно.

С момента восхождения Николая I на трон франко-русские отношения были мирными. Взаимопомощь двух стран на Востоке свидетельствует о реальном стремлении забыть прошлые конфликты, а Франция благодаря этому вновь заняла свое место в европейском концерте. В 1829 году назначение в министерство иностранных дел Полиньяка вызвало у Николая I определенную озабоченность. Не собирается ли Франция проводить более воинственную иностранную политику, основанную на стремлении к реваншу и пересмотру территориальной организации Европы? Но его страхи быстро развеялись. Шатобриан излагал позицию своего правительства следующим образом: опереться на соглашение между двумя странами, чтобы попытаться расширить свои границы до Рейна. В 1830 году французские успехи в Алжире впечатляют Николая I, который выражает свое восхищение замечательной смелостью французских войск и отправляет в их ряды офицера для оказания им помощи, которая может быть полезной французской экспедиции.

Но в тот момент происходят революция 1830 года, падение Бурбонов и воцарение Луи-Филиппа Орлеанского. Австрийский посол в Петербурге Фикельмон напишет в своей депеше Меттерниху, что июльская революция оказалась для Николая I политической катастрофой. Он считал нового французского правителя узурпатором, а вмешательство народа в политические решения носило в его глазах революционный характер, который расшатывал европейский порядок и нарушал принципы Венского конгресса. Николай I отказался признать Луи-Филиппа законным правителем Франции. И дал указание своему послу Поццо ди Борго незамедлительно покинуть Париж со всем посольством. Но Поццо ди Борго, не подчинившись приказу, остался в Париже без дипломатического статуса и без оговорок был принят при дворе. Однако решение императора повлекло за собой ответную репрессивную меру: закрытие французских портов для русского флота.

Николай I хотел пойти еще дальше и, апеллируя к Священному союзу, мобилизовать его против «узурпатора». Он отправил эмиссаров в Вену (граф Орлов) и Берлин (фельдмаршал Дибич) для организации противостояния Луи-Филиппу. Эти эмиссары имели задание убедить правителей двух стран не признавать короля Франции, а также предусмотреть военные меры «на случай, если» Священный союз примет решение вмешаться во французские дела. В обеих столицах русские посланцы получили отказ. И Николай I в своем осуждении «узурпатора» остался в одиночестве. К тому же ему пришлось уступить своим сотрудникам, Нессельроде и Поццо ди Борго, которые убеждали его признать Луи-Филиппа. Николай пошел на это скрепя сердце. Мог ли он один против всей Европы предать анафеме короля Франции? Англия оказала тому поддержку первой, и Талейран был назначен послом в Лондон. В течение 4 лет он приложит все усилия для сплочения англо-французского союза.