Боб сел на софу, не заинтересовавшись чудесами современной журналистики.

— Отлично. Наверное, я скоро загляну в ванну и приму душ. Кровотечение остановилось, я чувствую как оно стихает.

— Хочешь есть или пить?

— Да, я голоден.

Кэти снабдила Боба сэндвичем и кокой, которые он с жадностью употребил, после чего приступил к рассказу о произошедшем.

— Господи… — сказала она встревоженно, — как ты можешь быть таким спокойным? Все эти люди, пытавшиеся убить тебя… это ужас какой-то!

— Рано или поздно кто-нибудь ещё попробует. Или я упаду с крыльца и умру от голода как старый олень со сломанной ногой. Что-нибудь да случится, уж я-то знаю. Это факт. Но именно это дело я завершу.

— Как они нашли тебя?

Они ни за кем из нас не следили. Может, они на Стронского GPS повесили, но я сомневаюсь. Я выбирал место, а не он, и он не знал о месте настолько рано, чтобы кого-то оповестить и никто из его людей не успел бы этого сделать. Думаю, что они взяли под постоянное наблюдение все места, которые обычно использует Стронский и держали убойную команду поблизости каждого из мест, так что при нашем появлении им потребовалась всего пара минут чтобы приступить. Что говорит мне о том же, о чём мне сказал один человек: кто-то тратит на это дело огромные деньги. Такие суммы есть только у голливудских режиссёров, олигархов и правительства.

— Я сомневаюсь, что тут Стивен Спилберг замешан.

— Не знаю.

— Лучше поспи. Хочешь в спальню перебраться?

— Нет, я в душ пойду, переоденусь. Завтра отбуду. Ты никому не говорила, что я здесь?

— Если я скажу своим редакторам, что у меня тут на кушетке человек, подстреленный русской мафией и расследующий убийство Кеннеди, они меня быстро переправят в округ Энн Эрандел.[113]

— Не знаю, что это, но поверю тебе на слово, что там ничего хорошего.

Лёжа на кушетке, Боб думал: «Убежал. Справился. Завтра я буду в безопасности, Москва закончится и никто не будет меня выслеживать.» Боб попытался расслабиться, и практически сразу же, помывшийся, поевший и испытывавший лишь лёгкое неудобство от ранения в бедро, провалился в долгий сон.

Однако, темой этого вечера был побег, и в то время как он пытался порадоваться своему побегу, его разум совершил собственный побег к приятелю, Кролику Оззи. Этот парень тоже бежал, хотя у него и не получилось. Но тут Суэггер, пробуждённый нахлынувшим чувством страха, который он испытывал во время бегства из парка Павших Героев, проснулся в московской квартире, понимая, что сон больше не придёт, а вот Кролик Оззи вернётся.

Встав, Боб подошёл к окну и посмотрел вниз на большой парк между зданиями комплекса, позади которого, на самом горизонте в ночной темноте высились и сверкали разнообразные новые Далласы, составлявшие собою будущее Москвы. В оконном отражении он едва узнавал своё собственное лицо: ему виделся лишь призрак, форма, наполненная предчувствием близкой смерти.

Скоро появился Ли Харви, севший напротив него со своим обычным глупым выражением лица (которое он имел обычно кроме разве что того момента, когда он стрелял), со всклокоченными волосами, бледный, излучавший страдание и горе, но в то же время бросающий вызов обществу и злобный, как настоящий псих. Беглец из двадцать второго ноября 1963 года.

Он выбрался из книгохранилища, хоть по пути и был остановлен полицейским, и направился вверх по Элм-стрит, успев буквально за несколько секунд до того, как прибыла полиция и оцепила здание для того, чтобы обыскать его. Идя дальше по Элм, он миновал здание «Дал-Текс», исчезнув в толпе и четырьмя кварталами ниже сел на автобус, идущий обратно по Элм. Ему настолько важно было сесть на этот автобус, что он даже остановил его на улице и барабанил в закрытые двери, чтобы его впустили.

Суэггер знал, что по всем классическим канонам убийства тут скрывалась тайна. Многие удивлялись, зачем он поехал обратно в том же направлении, откуда он пришёл: к площади Дили, месту убийства, где собралось огромное количество полицейских и столпился народ, а следовательно возникла пробка.

Кто-то говорит, что у него вовсе не было плана: он был попросту запаниковавшим идиотом и сел на первый же попавшийся ему транспорт чтобы выбраться.

Но в то же время это был автобус второго маршрута, и его конечный пункт был известен. Автобус провёз бы его мимо книгохранилища, затем под тройную эстакаду и далее на другой берег реки Тринити в район Оук Клиф, ту часть Далласа, где располагалось его жилище.

Суэггер понял: странно. Ясно, что у него не было плана отхода. А это значило, что оставалась возможность двух вариантов: во-первых, он был идиотом, действующим бессмысленно, не задумываясь или во-вторых, его изначальный план отхода был по каким-то причинам провален и единственное, до чего он додумался — это вернуться домой. Он посчитал, что произошло нечто опасное для него, и вынужден был считаться с этой реальностью.

Автобус скоро встал в пробку, приблизившись к хаосу на Дили. Освальд сошёл, прошёл несколько кварталов до автобусной станции «Грейхаунд» и оттуда совершил единственную в своей жизни поездку на такси.

Суэггер подумал, что этот известный факт почему-то не получил обсуждения. Освальд на станции «Грейхаунд», у него есть деньги, и — эй! — это автобусная станция, не так ли? Отсюда регулярно отправляются автобусы во многие города Техаса, и всё же он не покупает билет и не садится в автобус. Возможно, он понял, что это всего лишь вопрос времени для полицейских, которые прибудут сюда, проверят тех, кто покупал билеты в последнюю минуту и разошлют сообщения дорожным патрулям остановить автобусы. Но если его целью был побег, продиктованный тем, что его прошлый расклад развалился — разве не был этот шанс лучшей для него возможностью ускользнуть до того, как сеть облавы сомкнётся над ним?

Ответ не приходил. Суэггер продолжал излагать двум тусклым фигурам в окне, смотревшим на русский ночной пейзаж.

Известно, что Освальд поехал на такси к себе домой в Оук Клиф. У него хватило ума сойти за несколько кварталов, чтобы разглядеть заранее, нет ли полицейской активности поблизости перед тем, как подойти. Это говорит о том, что путь домой был его сознательным выбором, чем-то, о чём он думал и что решало какие-то проблемы из тех, что перед ним стояли. Ему было понятно, что в скором времени будут опрошены все работники книгохранилища и выяснится, что он отсутствует. Также он понимал, что полиция неизбежно (но неизвестно, как быстро) свяжет его с обнаруженной винтовкой, так что полицейские могли бы прибыть в любую секунду. Но тем не менее он пытается попасть домой, опередив реакцию полиции — чтобы добраться до своего оружия, револьвера.

Кем он себя возомнил? Малышом Нельсоном?[114]