— Слышал, это нормальный малый. Жаль, что его поймали.

— Хотел бы я найти сволочь, которая его выдала. Бьюсь об заклад, он был из авиации. Или австралиец. Эти ублюдки свои души готовы продать за полпенни!

— Я австралиец, ты, английская сволочь.

— Успокойся! Это просто шутка!

— Странный у тебя юмор, педераст.

— Эй, вы двое, полегче. Слишком жарко. Кто-нибудь даст мне покурить?

— Вот, затянись.

— Ух, молодчина, но что за противный вкус.

— Листья папайи. Сам готовил. Ничего, надо, правда, привыкнуть.

— Посмотрите вот туда!

— Куда?

— Вон, поднимается по дороге. Марлоу!

— Это он? Будь я проклят! Я слышал, он снюхался с Кингом.

— Вот почему я и показал его тебе, идиот. Весь лагерь об этом знает. Ты спал, что ли?

— Не кляните его. Я сделал бы то же самое, если у меня была бы хоть какая-нибудь возможность. Говорят, у Кинга есть деньги, золотые кольца и еда в таком количестве, что можно накормить целую армию.

— А я слышал, он гомик. Марлоу его новая девка.

— Это точно.

— Черта с два. Кинг не гомик, просто проклятый мошенник.

— Я тоже думаю, он не гомик. Он, конечно, ловкач, так бы я его назвал. Ничтожный ублюдок.

— Гомик он или нет, хотел бы я оказаться на месте Марлоу. Вы слышали, он получил целую пачку долларов? Говорят, он и Ларкин купили яиц и целую курицу.

— Ты спятил. Ни у кого нет таких денег, не считая Кинга. У них свои собственные куры. Может быть, одна сдохла, и все! Это еще одна из твоих дурацких выдумок.

— Как ты думаешь, что у Марлоу в котелке?

— Еда. Что же еще? Не надо быть очень умным, чтобы догадаться.

Питер Марлоу шел в госпиталь.

В котелке он нес грудку цыпленка и ножку. Питер Марлоу и Ларкин купили их у полковника Фостера за шестьдесят долларов, немного табака и за обещание принести оплодотворенное яйцо — от Раджи, сына Сансета и Ноньи. Получив одобрение Мака, они решили дать Нонье еще один шанс и не резать ее, как она того заслуживала. Ведь ни из одного яйца, снесенного ею, цыпленок не вылупился. «Возможно, Нонья здесь ни при чем, — сказал Мак, — возможно, петух, который принадлежал полковнику Фостеру, ни к черту не годился, и все это хлопанье крыльями, клеванье, топтанье кур просто представление».

Питер Марлоу сидел с Маком, который поглощал цыпленка.

— Боже, парень, уже не помню, когда я так хорошо себя чувствовал и был таким сытым.

— Отлично. Вы прекрасно выглядите. Мак.

Питер Марлоу рассказал Маку, откуда взялись деньги на цыпленка. Мак одобрил:

— Вы правильно сделали, что взяли деньги. Похоже, этот Праути украл часы или собрал подделку. Было ошибкой с его стороны пытаться продать негодный товар. Помните, приятель, Caveat emptor.[16]

— Тогда почему, — спросил Питер Марлоу, — почему я чувствую себя чертовски виноватым? Вы и Ларкин говорите, что все правильно. Хотя мне кажется, Ларкин не так уверен в этом, как вы…

— Это бизнес, приятель. Ларкин — бухгалтер. Он не настоящий бизнесмен. Ну, я-то знаю, как надо действовать.

— Вы просто несчастный владелец каучуковой плантации. Откуда, черт побери, вам знать что-то о бизнесе? Вы годами торчали на своей плантации.

— Пора бы вам знать, — с досадой возразил Мак, — что на плантации работа в основном в том, чтобы быть бизнесменом. Представьте, каждый день вам приходится иметь дело с тамилами или китайцами — сейчас появилась особая порода бизнесмена. Да ведь они все фокусы выучили.

Вот так они беседовали, и Питер Марлоу радовался, что Мак снова отзывается на его подначки. Почти незаметно для себя они перешли на малайский.

И тогда Питер Марлоу небрежно сказал:

— Тебе известен предмет, который состоит из трех частей? — Ради безопасности он говорил о приемнике иносказательно.

Мак быстро оглянулся по сторонам. Он хотел убедиться в том, что их не подслушивают.

— Верно. Что с ним?

— Знаешь ли ты точно, что за болезнь у этой вещи?

— Не только знаю, почти наверняка уверен. Почему ты спрашиваешь об этом?

— Ветер принес слушок, что есть лекарство, которое может лечить разные болезни.

Лицо Мака просияло.

— Вах-лах, — сказал он. — Ты сделал старика счастливым. Через два дня я выйду отсюда. Потом ты отведешь меня к тому, кто принес этот слушок.

— Нет. Это невозможно. Я должен сделать это тайно. И быстро.

— Я не могу позволить тебе подвергаться опасности, — задумчиво сказал Мак.

— Ветер принес надежды. Как сказано в Коране — человек без надежды просто животное.

— Может быть, лучше подождать, чем подставлять свою голову под топор?

— Я подожду, но мне надо знать сегодня.

— Почему? — Мак внезапно перешел на английский. — Почему сегодня, Питер?

Питер Марлоу выругал себя за то, что попался в ловушку, которой он так старался избежать. Он знал, что, если он расскажет Маку о походе в деревню. Мак потеряет голову от беспокойства. Он не боялся, Мак не мог остановить его. Но, если Мак и Ларкин попросят его не ходить, он не пойдет. Что, черт возьми, я вытворяю!

Потом вспомнил совет Кинга.

— Сегодня или завтра, это не важно. Просто поинтересовался, — сказал он, прибегая к последнему спасительному средству. Он встал. Попробуем проверенную хитрость. — Ну, до завтра, Мак. Может быть, я и Ларкин заглянем сегодня вечером.

— Присядьте, приятель. Если у вас есть время.

— Я ничем не занят.

Мак раздраженно заговорил по-малайски:

— Ты сказал правду? Насчет того, что «сегодня» ничего не значит. Дух моего отца подсказывает, что молодые идут на риск, от которого отказался сам дьявол.

— Сказано же, молодость не обязательно означает недостаток мудрости.

Мак с подозрением рассматривал Питера Марлоу. Что он задумал? Что-нибудь, связанное с Кингом? «Питер уже замешан по уши в это опасное дело с приемником», — устало подумал он. Все время, с самой Явы, он носит свою третью часть приемника.

— Я чувствую, это опасно для тебя, — сказал он наконец.

— Медведь, не опасаясь, крадет мед у пчел. Паук пробирается под камнями, зная, где и как прятаться. — Питер Марлоу сохранял вежливое выражение лица. — Не бойся за меня, мудрейший. Я буду пробираться только под камнями.

Мак кивнул удовлетворенный.