— Ну хорошо, хорошо, мой друг, — замахал на него руками дез Эссар, — я верю, что вы преисполнены энтузиазма всем сердцем и душой служить на благо Франции и короля. Но вот кое-кто там, — он ткнул пальцем в потолок, — сомневается, что вы способны выполнить одно щекотливое и непростое поручение…

— Так поручите мне его, господин лейтенант!

— Непременно, но… чуть позже. А пока хочу довести до вашего сведения, что нашей роте дано высочайшее соизволение сопровождать их величества во время выезда в Амьен. Выезд состоится ровно через две недели!

— Прекрасно, господин лейтенант! Давно мечтал размяться в дальней прогулке…

— Это не прогулка, д’Артаньян! А очень ответственное и… беспокойное мероприятие. Кстати, вы будете возглавлять в нем авангард.

Шарль озадаченно подергал себя за ус.

— Наверное, придется подновить подпругу и стремена… Да, еще бы хорошо получить пару новых пистолетов. От щедрот, так сказать?..

— А вы, смотрю, своего не упустите! — прищурился дез Эссар. — Настоящий гасконец. Уважаю!.. Ступайте пока. Завтра с утра жду вас у себя — получите личное задание.

Д’Артаньян лихо отсалютовал лейтенанту и поспешил убраться с глаз долой, пока этот добросовестный служака не придумал еще какую-нибудь проверку или инструктаж.

По пути домой Шарль решил заглянуть на чашечку шоколада к одной милой и приветливой даме — госпоже Жаклин де Леви-Вантадур, двоюродной сестре могущественного герцога Генриха де Леви-Вантадура, наместника короля Людовика XIII в Лангедоке и основателя тайного братства Святых Даров. Мадемуазель Жаклин жила в Париже на полном содержании старшего брата и ни в чем себе не отказывала, в том числе и в приеме молодых дворян, разумеется, в приличествующее время суток! Жаклин также частенько посещала домик мадемуазель де Ланкло, втайне надеясь научиться у Нинон искусству независимости и обольщения. Д’Артаньян, кстати, и познакомился с Жаклин именно у Нинон, куда изредка заглядывал, когда ему становилось слишком скучно от бесконечных разговоров с сослуживцами о конской сбруе и толедских клинках или с господином Буонасье о перспективах галантерейной торговли в столице.

Жаклин оказалась неожиданно приятной собеседницей — весьма начитанной и не чуждой тонкой игры ума. Поэтому и д’Артаньян с самого начала знакомства отнесся к молодой женщине не как к объекту страсти, но как к другу и, возможно, советнику в делах.

Время для визита к незамужней даме уже было подходящим, и настроение Шарля не замедлило улучшиться лишь от одной мысли о предстоящей встречи. Он даже подумал, не купить ли Жаклин что-нибудь в подарок — какую-нибудь милую безделицу, чтобы сделать женщине приятное. Пока размышлял, нос уловил дразнящий аромат свежей выпечки, перебивший на время привычные запахи улицы.

За ближайшим углом обнаружилась пекарня с большой аляпистой вывеской «Свежая выпечка от дядюшки Пежо». Д’Артаньян остановил коня и стукнул сапогом в полуприкрытую ставню:

— Эй, хозяин! Мне нужны горячие бриоши! И побыстрее!

На окрик из дверей появился дородный мужчина с добродушным лицом гурмана. Фартук и руки его по локоть были в муке.

— Жан Пежо к вашим услугам, месье. Какие бриоши предпочитаете? Вандейские или парижские?

— Коробку парижских. С изюмом… И мармеладу положи.

— Одну минуту, месье…

Пекарь исчез, но спустя минуту из дома выскочил подросток, тоже весь в муке, и, растянув губы в щербатой улыбке, протянул мушкетеру большую круглую коробку из лыка.

— С вас два су, месье.

Довольный выбором, Шарль устремился на улицу Цветочников, где в двухэтажном доме времен короля Генриха жила Жаклин де Леви-Вантадур.

* * *

Планше, пользуясь отлучками хозяина, научился прекрасно бить баклуши. Обязанности слуги не сильно его тяготили. Д’Артаньян большую часть времени проводил вне дома — то на службе, то в городе. Молодой человек, неженатый (и не стремящийся к этому!), развлекался, как мог. Чаще всего развлечения сводились к посиделкам с приятелями-мушкетерами в трактирах, реже — к посещению театра, еще реже — какого-нибудь светского салона. Бордели, как ни странно, не привлекали гасконца, и он пользовался услугами «жриц любви» крайне редко. Хотя, по наблюдениям Планше, подружки у хозяина водились. И не одна! Но то были все приличные дамы, даже из дворца!..

Планше к хозяйским причудам относился почти философски, потому что считал свою службу едва ли не перстом судьбы. Рано потеряв родителей, помыкавшись какое-то время по родне на юге Прованса, юный Пьер Планше в конце концов отправился искать счастья в столицу. Чудом избежав незавидной участи уличного беспризорника, он сумел пристроиться в посыльные к галантерейщику с улицы Бурдоне и несколько лет жил в относительном спокойствии и достатке. Хозяин даже сделал его приказчиком в лавке, но тут судьба снова подшутила над незадачливым провансальцем — в их квартале случился пожар. Выгорело десятка два домов, в том числе сильно пострадала и лавка. Хозяин впал в депрессию, плавно перешедшую в запой, разогнал всю прислугу и помощников, жена с детьми сама уехала к родне в Лион. Планше до последнего оставался с хозяином, надеясь, что тот протрезвеет и вернется к делу, но — нет. И тогда, отчаявшись, Планше решился на кражу, чтобы раздобыть хоть немного денег на некоторое время. Увы! Кому не дано, тому не дано. Вор из юного Пьера вышел никудышный — хозяин застукал его прямо возле тайника, где держал свои сбережения, и спасло Планше от немедленной расправы только сильное опьянение галантерейщика. В полной прострации Планше забрел к какой-то трактир и там стал невольным свидетелем жестокой драки. Пятеро — по виду самые настоящие разбойники — напали на молодого дворянина, одетого в дорожный костюм и лицом похожего на гасконца. Дворянин храбро отбивался от наглецов, пока его шпага не застряла в груди одного из бандитов. Ее тут же выбили из руки, и участь молодого господина стала незавидной. И вот тогда Планше, сам себе удивившись, схватил в одну руку стоявшую возле очага кочергу, в другую — сковородку, выкинув из нее жаркое прямо в огонь, и с диким воплем бросился на разбойников. Те явно не ожидали нападения с тыла, и, пока ошалело разворачивались и разглядывали нового храбреца, Планше успел огреть одного из них кочергой по голове, а другому залепить сковородкой по уху. Ушибленный кочергой рухнул на пол как подкошенный, выронив шпагу, которую тут же подхватил гасконец, а второй бандит, оглушенный сковородкой, сам ткнул своим палашом наугад и, к несчастью, попал не в Планше, а в своего приятеля. Таким образом, за минуту силы на поле боя резко изменились, а еще минуты три спустя новые союзники окончательно разделались с оставшимися двумя бандитами и с позором выгнали их из трактира. А Пьер Планше стал слугой господина Шарля де Бац де Кастельмор д’Артаньяна.

С тех пор прошло целых три года. Д’Артаньян поступил на службу в королевские мушкетеры, а Планше обзавелся пухлыми щеками и небольшим животиком — от сытой и спокойной жизни.

Поскольку накануне господин мушкетер в компании лейтенанта гвардейцев кардинала и какого-то подозрительного монаха изволил гулять едва ли не всю ночь, Пьер справедливо решил, что весь следующий день хозяин будет отсыпаться, по крайней мере, до обеда. Однако приезд вестового испортил сладкую картину предвкушения ничегонеделания! Понимая, что просто так на службу не вызывают, Планше мысленно приготовился к худшему — хлопотам и сборам в дальнюю дорогу. Но он даже не предполагал, как развернутся события на самом деле!