Ирина послушно приняла из его рук лекарство. Позволила себя перенести в спальню на кровать. И даже не стала роптать, когда муж прилег рядом. И ласки его ей показались не в тягость. Даже благодарность теплилась в душе за то, что не оставляет ее, а рядом все время, нежен и внимателен. Не в пример обычному.

– Кто звонил, малышка? – спросил он минут через сорок, вернувшись из душа.

– Начальница звонила. Сказала, что завтра пришлет мне адвоката. Знакомый ее хороший, говорит, знатный специалист.

– Адвоката?! – неожиданно он так перепугался, что побледнел до синевы. – Зачем адвоката, Ир?! Что, все так серьезно, да?! Они что, могут тебя снова туда, да?! И суд может быть??? Адвокат ведь подразумевает… О господи!!! Что же такое творится…

Он снова влез к ней под одеяло. Прижал ее к себе и без остановки говорил и говорил. И как любит ее, и как не может совсем без нее жить. И что, если с ней что-нибудь произойдет, он, наверное, следом уйдет. Она же все для него в этой жизни! Все, чем он живет и дышит!

Ирина слушала внимательно и ловила себя на мысли, что совершенно не знает, как к этим откровениям относиться.

Нет, он говорил совершенно искренне. И не заученными фразами, нет. Сбивался, чертыхался через слово, не умея сказать красиво, чтобы было не напыщенно и чтобы доходило до нее. Он давно-давно не говорил с ней так. Она же всегда ждала от него таких слов. А сказал он их только теперь. Почему же она слушает его с абсолютным спокойствием? Почему? Все дело в несвоевременности сказанного, что ли? Может быть, может быть…

– Ир, чего ты молчишь, а?! – Он повернул ее на спину, навис над ней и принялся целовать так, как целовал в прежней их несемейной жизни. – Я так люблю тебя! Я просто задыхаюсь от того, как люблю… А ты? Ты любишь меня, Ир?

Как же она была благодарна этому телефонному звонку, что прозвучал так неожиданно. Своевременность сегодня была соблюдена хоть в чем-то. Как благодарна была тому, кто вспомнил о ней вдруг и избавил от необходимости мучиться над ответом. Она же не знала, что ему сказать!

Любит или нет?! Любила – да. Когда-то любила до такой степени, что забывала о себе. Прощала ему грубость, невнимание. Старалась не обращать внимания на то, что самой приходится носиться с мусором, по магазинам, часто засыпать посередине кровати и просыпаться так же. На все как-то закрывала глаза, утешая себя тем, что таких, как она, – миллионы. Так же бегают, хлопочут, ждут нужных слов и нежности годами. И ничего, живут. Живут и чувствуют себя вполне счастливыми. А потом случилось…

Потом в ее жизни появился Саша. Следом случилось прозрение: а у мужа-то, оказывается, есть любовница. Отвратительное чувство гадливости тихонечко кололо каждый день, и кто знает, если бы не свалившиеся на голову страшные беды, жила бы она до сих пор со Стасом или уже направлялась бы в ЗАГС с заявлением о разводе.

– Да? – Стас метнулся за трубкой, не позволив ей даже подняться с подушек. – Да, она дома, а кто ее спрашивает?.. Ей скажете? Ну-ну… На, Ир, тебя. Не пожелали представиться.

– Алло, – проговорила Ирина и тут же обеспокоенно повторила, потому что на другом конце провода отчетливо слышался женский плач. – Кто это?

– Это Светлана, – выдавили с трудом, через громкие всхлипы. – Светлана Мохова. Помните меня?

– Еще бы мне вас не помнить, – хмыкнула Ирина, свешивая ноги с кровати и делая знак рукой Стасу, чтобы не лез подслушивать. – Слушаю вас. И прекратите рыдать. Жалеть вам некого особенно.

– Вы?.. Вы так думаете?! Что мне некого жалеть?! Они лежат там… Все трое рядом!!! Кому они могли помешать, кому, Ирина??? – принялась та орать срывающимся голосом.

– Я не знаю.

– И я не знаю! А узнать очень хочется, очень!!! Знаете, как умер Степан?! – вдруг спросила Мохова, прекратив плакать.

– Ну… Я слышала, что был кашель, что он задохнулся и…

– Нет!!! – та взвизгнула, перебивая ее на полуслове. – Он умер от остановки сердца! Это сначала его привезли с кашлем, да. Состояние ухудшалось. Дыхание, давление – все нестабильно. Боже, я до сих пор не могу вспоминать этот ужас! Он умер от остановки сердца, Ира!!!

– Вы что хотите этим сказать? – Руки, ноги, живот, плечи вдруг принялись мелко содрогаться, будто ток через нее пустили, будто она вдруг разом превратилась в отвратительный ледяной кисель. – Светлана! Что?!

– Приезжайте ко мне, Ирина. Нам с вами есть что обсудить, – произнесла через минуту Мохова совершенно другим, совершенно спокойным голосом, будто это не она только что бесновалась и рыдала в трубку. – Приезжайте! Нам нужно вместе все разложить по полочкам и найти наконец виновного. Иначе… Иначе нас с вами посадят как соучастниц, а виновный продолжит творить зло. Приедете?

– Да, – не раздумывая ни минуты, согласилась Ирина. – Я сейчас. Я скоро.

Она отключилась и тут же принялась носиться из комнаты в комнату, хватая на ходу вещи, причесывая волосы, закручивая их полуспутанными в хвост. Стас поначалу пытался помогать ей, но когда узнал, к кому собралась в гости его жена, встал монолитом возле двери.

– Не пущу! – заявил он, глядя на нее с неприкрытой враждебностью. – Не пущу!

– Стас, не начинай. Мне надо!

– Ты хотя бы кофе хлебни перед дорогой. – Пока она металась по комнатам, собираясь, он заварил кофе и стоял теперь с крохотной чашечкой в руках, глядя обиженно и настырно.

– Хорошо, давай, давай. – Она одним глотком опустошила чашку и тут же снова заспешила: – Извини, милый, некогда!

Кошелек с деньгами в сумку, расческу туда же. Так, что еще? А, ключи! Ключи нужны от дома. Кто знает, когда она вернется и окажется ли Стас дома. Так, кажется, все.

– Стас, я тебя прошу. – Ирина всплеснула руками, хлопнув себя сумочкой по боку. – Я недолго. Ну, милый…

– Ты дура, ты это понимаешь или нет!!! – заорал он так, что Ирина от неожиданности присела. – Ты под следствием! К тебе завтра адвокат пожалует, а ты в гости к преступнице собралась!!! Зачем? Что выяснять? Она врать тебе собралась. Или еще чего доброго – подставит…

Он стоял у двери мертво. И орал, не убавляя оборотов, так, что у нее закружилась голова. Сил-то не было после двухсуточного заключения. Чего и в самом деле было храбриться, ехать куда-то? Нет же, попала шлея. Он стоит, не уходит. И она стоит, да еще и огрызается. Может, и уступила бы, не соверши Стас тактической ошибки.

– Другие бабы возле телевизора сидят, чепчики вяжут, а ты носишься по подругам и врагам своих подруг. Неизвестно, что и кого ищешь! – произнес он в запале ссоры.

А ее тут же заело. И тут же вспомнилось, и тут же выскочило:

– Другие бабы? Это какие такие другие бабы? Не те ли, что в мое отсутствие тебе постель греют?

Он дернулся, будто она его ударила. Даже голову назад откинул, как от пощечины. Потом уставился на нее и долго смотрел, пристально. Потом отошел от двери и проговорил: