Инга уже многие годы жила одна, но еще никогда не чувствовала себя такой одинокой.

Ее тело было измучено, а сознание на грани полного истощения.

Инга поняла, что должна сделать.

У Уилла чесались руки сделать хоть что-то.

Сколько он себя помнит, в тех случаях, когда порядок в его мозгу нарушался, с ним случались длительные периоды отключения сознания.

Когда все шло по плану, его сознание находилось в покое, и он полностью владел собой. В его мозгу постоянно звучала тихая мелодия, но любые неожиданности заставляли оркестр в его голове играть в полную силу. Инструменты вступали не вовремя, струны болезненно визжали, и начиналась какофония, от которой он уже не мог избавиться.

Уилл отодвинул стул. Скрип металлических ножек по каменному полу вонзился ему в голову, как нож. Он стал мерить шагами комнату.

Десять шагов в каждую сторону. Когда Уилл прошел комнату четыре раза, какофония стала утихать. Еще шесть раз полностью разделили этот шум и его сознание.

Ему не надо было соглашаться на участие в деле других людей. Уилл ненавидел, когда ему диктовали, что надо делать. В одиночку он всегда достигал большего.

Ведь это он нашел семьи и изучил их финансовое положение. Неужели люди не понимают, сколько долгих недель ему потребовалось на то, чтобы выбрать достойных кандидатов: состоятельные семьи, которые можно было заставить соревноваться друг с другом, а потом разорвать их связь одним быстрым движением?

Все должно было сработать и в первый раз. Оно и сработало бы, если б не случилось нечто, что было вне сферы его влияния.

Он сам решил включить Симза в команду. Знал, что ему еще понадобятся умения этого человека. А вот то, что он согласился еще на одного участника, теперь отливалось ему горючими слезами.

Уилл потерял полный контроль над ситуацией, и это здорово его доставало. Слишком много участников.

Его родные братья всегда исключали его, среднего брата в семье, из своих игр. Он был просто барьером между старшими и младшими и не принадлежал, соответственно, ни к тем, ни к другим. Он был предметом их насмешек и боксерской грушей для отработки ударов. И ему пришлось соглашаться с этим, потому что деться было просто некуда. Его мать всегда говорила: «Мальчишки есть мальчишки».

Уилл успокаивал себя тем, что тщательно планировал свою месть. Именно в этом он находил свое удовольствие и свободу – в чем Ларри, его старший брат и главный мучитель, скоро убедился.

Они с Симзом похожи друг на друга больше, чем он готов это признать. Уилл знал, что когда Симз был мальчишкой, его избивал солдафон-отец, после того как мать ушла от этого жестокого и черствого человека.

Будучи окруженным братьями, он испытывал такое же одиночество, как и Симз. Они оба искали утешение в мести: сам Уилл – в психологических издевательствах, а Симз – в причинении боли другим людям.

Симза он не любил, но хорошо понимал.

Еще пять шагов, и Уилл почувствовал, как напряжение покидает его тело.

Одежда дошла до адресатов точно в назначенное время. Эта часть плана была выполнена просто идеально. И то, что теперь перед глазами родителей стоят их голенькие дочки, должно побудить их к действиям. Они должны начать опустошать свои банковские счета.

Но какая-то сука требует доказательств, что девочки живы. Уилл решил проигнорировать это послание. Они с самого начала решили, что не будут отвечать ни на какие письма, которые приходят не от родителей.

В этом и заключался их план.

А теперь ему придется его поменять.

Потому что этого хочет Босс.

– Полтора километра до места, если верить навигатору, командир, – произнес сидевший рядом с ней Брайант.

Ким сделала резкий левый поворот и поехала среди жилых домов. Так она собиралась сократить почти половину расстояния.

– Не обижайся, она никогда никого не слушает, – сказал мужчина, наклоняясь к навигатору.

Стоун не обратила на это никакого внимания.

– Ну и как, командир, одежда доказала, что девочки еще живы? – спросил Брайант, когда Ким приблизилась к небольшому островку безопасности. Объехать его было невозможно.

– Нет. Трюк с одеждой был запланирован заранее, так что он ничего не доказывает. – Ким проехала прямо по этому островку. – И трюк этот предназначался только для родителей. Он хотел, чтобы они начали поиски. Чтобы они нашли одежду. Чтобы они представили своих детей без одежды.

– Что ж, немного не сложилось… А почему письмо было послано только одной матери?

– Все это игры разума, Брайант. Наш объект номер один наслаждается психологией всего происходящего. Хочет выжать из этой извращенной игры все до последней капли горя.

– Понятно. Но он не смог предвидеть, что ты окажешься рядом, правильно?

Ким на это сильно надеялась. Одежду сложили в мешок, и Доусон по-быстрому отвез его экспертам-криминалистам. Существовал слабый шанс, что на одежде что-нибудь найдут, хотя использовать эти находки в суде будет невозможно. Одежда уже успела побывать в грязи, траве и бог знает еще в чем.

– А ты не думаешь, что надо было сказать им правду? – спросил Брайант, ее вечная совесть.

Ким впервые соврала родителям и надеялась, что больше ей этого делать не придется, хотя она и не была готова спорить на еду Барни.

Стоун сказала родителям, что нашли они только куртки, но и этого им хватило. Большего им знать совсем не нужно. Стивен попытался настоять на том, чтобы опознать куртку Эми – просто так, на всякий случай. Но Доусон уже успел уехать. Ким объяснила Стивену, что опознала куртку по кадрам с камер наблюдения.

– Что нам даст эта правда? – спросила Ким. – Они и так уже достаточно закошмарены.

Увидев дом, который они искали, Стоун прекратила объяснения. Она быстро припарковалась и постучала в дверь.

Время было безжалостно к открывшей дверь женщине.

Ким знала, что Дженни Коттон было тридцать шесть лет и что тридцать пять из них она прожила гораздо лучше, чем самый последний год.

Светло-каштановые волосы женщины были забраны в нерасчесанный конский хвост, а на висках проступали седые пряди. Рот с опущенными губами окружали неглубокие морщины.

– Мы – детективы Стоун и Брайант, миссис Коттон. Не уделите нам немного времени?

В усталых глазах промелькнула надежда.

– У нас нет новостей о Сьюзи, – быстро произнесла Ким, чтобы сразу положить конец пустым надеждам. – Ее дело останется открытым до тех пор, пока ее тело не доставят домой.

Миссис Коттон сделала шаг в сторону, позволив им пройти внутрь.