Ким прошла через дом в небольшую кухоньку-гостиную, которая занимала всю ширину здания, – и здесь мгновенно почувствовала всякое отсутствие какой-либо деятельности. В комнате не ощущалось никакого характера или индивидуальности. Она была чистенькой и вполне функциональной, с окнами, выходящими в небольшой сад, выложенный серой плиткой. В нем не было ни деревьев, ни цветов, ни растений в кадках.

Жизнь здесь замерла, как будто кто-то нажал на кнопку «СТОП».

Дженни Коттон стояла на пороге. Светлые джинсы, которые были на ней, висели мешком. Серый свитер вытянулся на шее, а плечи, казалось, свисали до самых кистей рук. Ее ноги украшали шлепанцы. Похоже, полицейским вообще повезло, что Дженни оказалась одетой.

Неожиданно Ким поняла, что в этом ее визите нет даже намека на сострадание. Ей нечего было рассказать женщине о ее пропавшей дочери, и в то же время нужна была информация, которую она была готова получить, даже заставив женщину вспомнить самый черный период в ее жизни.

Прямо сейчас для Ким самым главным были две пропавшие девочки. В принципе, она любила свою работу, но иногда эта любовь требовала от нее слишком многого.

– Я понимаю, миссис Коттон, что вам очень тяжело, но мы вынуждены задать вам несколько вопросов по поводу случившегося в прошлом году…

– Зачем? – В глазах женщины светился ум.

– Миссис Коттон, я не могу…

– Ну конечно, вы ничего не можете мне рассказать, – в словах Дженни прозвучала горечь, – как будто у меня нет права знать, правильно?

Несколько мгновений Ким молчала. Эта женщина имела право на раздражение. Ее ребенок не вернулся домой. Инспектор не имела права раскрывать подробности, поэтому, встретившись взглядом с печальными и безрадостными глазами матери, она могла только надеяться, что та ее поймет.

Прежде чем Дженни Коттон закрыла глаза и разжала губы, она глубоко вздохнула.

Она все поняла.

– Спрашивайте все, что хотите, только, прошу вас, не притворяйтесь, что понимаете меня. Потому что вы этого понять не в состоянии.

– Вы правы, мне это не дано, – негромко согласилась Ким. – Но если вы расскажете нам о ваших собственных ощущениях начиная с самого первого дня, я буду вам очень благодарна.

Дженни Коттон кивнула и села за круглый стол, жестом приглашая полицейских сделать то же самое.

– Не ожидайте, что я вспомню всю последовательность событий, потому что этого я не могу. Сейчас это все превратилось в расплывшееся пятно, состоящее из лихорадочной деятельности, полного бездействия и бесконечных слез. Я совершенно точно помню, что исчезли они обе в понедельник. Эмили нашли в среду после обеда. Боже, тогда казалось, что прошла бесконечность, а не каких-то жалких два дня…

Ким ненавидела себя за то, что ей приходилось расспрашивать бедную женщину, но они имели дело все с той же бандой, и информация для нее была на вес золота. Расследование первой попытки может дать бесценные результаты. Конечно, со временем схема действий негодяев меняется. Что-то шлифуется, извлекаются дополнительные уроки. Но определение вероятных ошибок, сделанных в прошлом году, позволяет проникнуть на кухню преступников.

– Сьюзи забрали из магазина, на полпути между домом и школой. Эмили захватили в пятидесяти метрах от ее дома. Мы с Джулией получили послания в одиннадцать утра.

– А вы не знаете, по какому принципу отбирались девочки?

– Обе участвовали в радиопередаче фонда «Дети нуждаются в вашей помощи». – Женщина кивнула. – Тогда они мытьем машин заработали более пятисот фунтов. Моего мужа там тоже упомянули. У него была фирма по прокату лимузинов – то есть она у него и сейчас есть, насколько я знаю… Все это было в другой жизни, – улыбнулась Дженни. – В давно прошедшей. У мужа Джулии, Алана, была сеть офисов по продаже недвижимости. Так что борьба изначально не была равной. Я немедленно сообщила в полицию, и они допросили нас с Джулией в моем доме. Мы ведь были такими хорошими и близкими друзьями. Почти все уик-энды проводили вместе, вместе ездили в отпуск. Мы с Джулией изо всех сил держались друг за друга, пока не пришло третье послание.

– А вам рекомендовали не вступать в контакт с похитителями? – уточнила Ким.

– Да.

– И что же?

– Детектив, если б у вас были дети, вы бы даже не стали задавать этот вопрос. Конечно, мы вступили в контакт. И неожиданно люди вокруг нас стали говорить тихими голосами, стараясь, чтобы мы их не услышали. Даже полицейские предпочитали стоять и шептаться по углам.

– И какой срок вам установили?

– Среда, после обеда.

Менее сорока восьми часов после похищения, отметила про себя Ким. Им до такого срока оставался всего один час.

– И что вы сделали?

– Мы сообщили наше предложение. Это было все, что мы смогли наскрести, включая сбережения, закладные на недвижимость, помощь родственников… И нам немедленно сообщили, что другая семья предложила больше. Мы слали предложения до утра среды. В конце уже предлагали то, чего никогда не смогли бы собрать, – но, когда вы участвуете в аукционе, на который выставлена жизнь вашего ребенка, у вас нет другого выхода.

Ким подалась вперед. Жестокость создавшейся ситуации претила ей. Обычно в ситуациях с выкупом присутствовала масса разнообразных эмоций, а здесь, при прямой торговле, у родителей появлялась иллюзия того, что они могут контролировать происходящее, если соберут достаточно денег. А если не смогут…

– Когда Сьюзи не появилась дома, я была уничтожена. Я потеряла все на свете. Я не могла даже смотреть на мужа – меня преследовала мысль, что если б у него была работа получше, то мы смогли бы спасти нашу девочку.

Ким позволила женщине выговориться. Большего она для нее сделать не могла.

– Люди по-разному переживают горе. Когда я услышала, как Пит впервые засмеялся после всего этого ужаса, во мне умерли остатки чувств к нему. Я понимаю, что тело реагирует на стресс и включаются защитные механизмы, но со мной этого не произошло.

Как и подозревала Стоун, женщина все еще ждала. Она превратилась в тень, существующую в потоке времени. И не могла найти выход из этого потока, хотя другие вокруг нее смогли.

Неожиданно Ким пришла в голову шальная мысль.

– Миссис Коттон, а у вас сохранился ваш тогдашний телефон?

– Нет, инспектор, его забрали как улику. – Дженни Коттон встала из-за стола и подошла к чайнику.

Ким взглянула на Брайанта. Тот сделал пометку в блокноте. Если телефоны все еще хранились в вещдоках, то они могли подсказать им хоть что-то.

Миссис Коттон смотрела в окно, а из чайника выливалась вода.

– Раньше я мечтала об отдыхе и, может быть, еще об одном ребенке. – Дженни замолчала, и ее рука замерла над открытым краном. – А теперь моя единственная мечта – это похоронить свою девочку.