— Садись.

Я сел. Отчего бы не сесть, если предлагают?

— Пап…

— Что, пап? Ятак и знал, что все сначала начнётся. Ебаный порочный круг. Ты какого хрена вернулся? Что тебе в Москве своей не сиделось? Итак ведь, едва замяли… Теперь к Кате своей свататься пойдёшь, так ведь? Пойдёшь, я спрашиваю?

— Не знаю…

Смешно, но сказать нет не хватило духу. Значит, думал?

— Нечему тебя жизнь не учит… Да сядь ты… хорошая твоя Катя, хорошая, не ерепенься. По крайней мере, раньше была. А жизнь вот, штука сволочная. И по любимой твоей проехалась не слабо. Она ж на деда работает. На Колю. Не знал? А там и наркотики, и проституция, и заказные убийства. Почти весь, нахер, уголовный кодекс. Что, не знал?

— Я…

— Я же тогда тебя быстрее услал. Чтобы не успел увязнуть. А Катька твоя с головой. И Сеня. Наверное он туда её и привёл, хорошие девочки туда сами не приходят… Я не работаю уже много лет, Дим. И все, что я говорю — только слова. Но ты знаешь, врать не буду…

Не будет. Я встал. В дверях — всполошенная мама. Прошёл молча мимо. На улицу, на воздух — его катастрофически не хватает. В себя пришёл на лавочке в каком-то сквере, даже не сразу понял где. Катька? Господи, Катя… у меня в голове не укладывалось.

Я дошёл до её дома. В окнах — темно. Зато теперь отлично понятно, почему принимать её лучше с закрытыми глазами. В идеале, ещё и ушами. Вот где её снова черти носят? Думать о том, что она может обслуживать очередного клиента не хотелось и не моглось. Как представлю её губы на чужом члене, Микки Мауса на косичке, так кулаки сами сжимаются. Найду — убью. И Сеньку убью тоже. За то, что позволил всему этому случиться. Что позволил мне не знать.

У меня был его домашний адрес. Время уже позднее, надеюсь, он дома. И впустит. То он ходил ко мне драться, теперь я к нему. Рано или поздно, но одна из наших драк закончится успешно — кто-то из нас умрёт. Основные данные по Сеньке у меня были, Иван собрал. Благодаря им, я успел перекупить тот завод. Знать бы ещё, зачем он мне…

Войти открыв дверь с пинка не получалось — консьерж, чтоб его. Пропускать меня так просто не хотел, связался с Сенькой по телефону.

— Кто? — отрывисто спросил тот в трубку.

— Дима, — ответил я громче.

— Входи…

Вот и ходи так убивать. Я поднялся наверх — дверь в квартиру уже открыта. Сеня щеголяет в бермудах, которые норовят сползти с задницы и пьёт пиво.

— Будешь?

— Нет, спасибо…

— Как хочешь, — пожал плечами он и прошёл вглубь квартиры.

Я за ним. Свет почти везде погашен, полуголый Сенька впереди маячит как привидение. Терпеть не могу темноту, нашарил свет в прихожей, включил.

— Катя проститутка? — спросил я в Сенькина спину.

Сенька замер. Обернулся медленно. Улыбнулся, ещё пива отхлебнул не торопясь.

— Сама вряд ли бы что сказала… Папаша просветил?

— Да или нет?

— И да, и нет…

Сенька снова плечами пожал. Я не выдержал, шагнул к нему и ударил. Метил в другую сторону лица — на одной уже синяк есть. Пусть будет симметрия.

— Псих, — беззлобно сказал Сенька. — А это же и из-за тебя… в какой-то степени. Ты знаешь, что она сказала, что это она Жорика убила? Он её трахнуть хотел, а она оп, и лампой его по голове. И папа твой про это знал. Молчал — свой сынок то дороже чужой девки. Девок много, сын один. Ты там миллионы зарабатывал, а Катька долг отдавала.

Я на пол сполз. В голове не укладывалось абсолютно ничего.

— Как ты мог допустить?

— Я кем был одиннадцать лет назад? Да никем. Сосунком наглым. Моего веса хватило… чтобы Катьку не отправили на панель. Не пустили по кругу. Но отстоять я её не мог. Понимаешь, у деда принцип — накосячил, либо сдохнешь, либо отработаешь… Как видишь, Катька жива.

— Блядь.

— Нас даже из города до сих пор вместе не выпускают. Бдят. Хотя я Катьку своей кровью выкупал, слышишь? Я не хотел… всего этого. Тогда, в последний день я её на вокзал привёз. В машине сидели, смотрели на тебя. Я понимал, что если ты её увезешь, то я скорее всего её не увижу. И что вам уехать не дадут… я готовился к тому, чтобы оторвать её от себя. Но к тому времени все совсем запуталось.

Желание убить Сеньку не пропало — медленно тело где-то внутри. У меня не хватало сил раздуть этот огонёк в полновесное пламя. И на то, чтобы представить Катю продающей наркотики — тоже.

— Вот так вот, — подытожил Сенька. — Такая вот история… если в общем. А в деталях — много будешь знать, скоро помрешь.

Мы сидели на полу. Сенька, с синяками по обеим сторонам лица — один уже желтеет, а второй только наливается, допивает пиво. Я просто сижу, потому что не знаю, что мне делать. Где-то в квартире зазвонил телефон. Сенька устало вздохнул и пошёл на звук.

— Кать? — удивился он. Я подобрался, мне вообще не нравилось, что она Сеньке она звонит, а мне нет, и не важно, что у неё номера моего нет. — Чтооо? Какого хрена? Где? Блядь! Щас!

Отбросил телефон и заметался по комнате.

— Что случилось? — я не смог скрыть свое волнение.

— Жопа случилась! Где, блядь, все мои штаны?

Он торопливо надел найденные штаны, носками заморачиваться не стал, так и обулся на голу ногу. Водолазку, куртку — все это в течении нескольких секунд. Извлёк из шкафа черную спортивную сумку.

— Поехали. — я молча повиновался. Рассказывать он начал ещё в машине, параллельно звоня кому-то без остановки и выжимая на заснеженной дороге по двести километров. — Катька наша сидит на губернаторской фазенде и караулит полутруп губернатора под скрежет взламываемой двери. Так что бегом Дима, бегом.

Я заткнулся. Что происходит вообще? На окраине города к нам подсели двое парней. Сенька все звонил.

— Ничего не понимаю, — наконец констатировал он. — Какого хрена вообще происходит?

С губернатором я ещё не был знаком, знакомство должно было состояться на благотворительном ужине. И совершенно не понимал, что происходит. Кроме одного — Сенька взволнован. Значит, что-то экстраординарное. Я Катьку, конечно, убить хотел, но все же сам. Поэтому Сенькино волнение и меня захватило, да ещё и парни эти насупленные сзади, и темнота, что на скорости проносится мимо…

Мы вырвались за город буквально в течении десяти минут — на рекорд шли.

Мы свернули на проселочную дорогу. Потом на ещё одну. Скорость пришлось снизить, темень вокруг, хоть глаза выколи. Свет фар выхватывает сугробы, снова сугробы, одинокую ель… ничего больше.

— Куда мы? — не выдержал я.

— А ты думал, мы с парадного входа завалимся?

Я промолчал. Я не понимал вообще ничего, что происходит. Господи, остановите землю, я сойду. Мы остановились перед воротами, которые казалось просто выросли перед нами из темноты. Один из безымянных парней вышел из машины и пошёл к ним. Сенька достал свою сумку, из неё несколько пистолетов.