– Но всегда будет вовремя, – добавил Александр, так и не поднявшись из травы и даже руки из-за головы не убрав.

– Кого убивать собрались? – спросил, неожиданно появившись из-за автобуса, майор Счастливый. – А? Кровожадные вы наши…

– Тебя, товарищ майор, – сказал Александр. – Давно бы, по-честному, пора… Как и все ваше племя…

– Бей ментов, спасай Россию, – мягко отреагировал на сказанное майор, недобро хмыкнул и вернулся к своей лебедке.

И непонятно было, какую часть разговора он слышал, как неизвестно было, в каких отношениях он сам состоял с полковником Самохваловым и в каких отношениях состоял с подполковником Вальцеферовым, хотя внешне они все выглядели друзьями. А мягкая реакция на откровенную агрессию со стороны Усольцева вовсе не говорила о добром нраве майора Счастливого…

Восемь человек не смогли себя перебороть. Один из них даже страховку надел и, казалось, готов был прыгнуть, однако не смог заставить себя подойти к краю крыши. А вдали от края пинать его и смысла не было. Когда все сели в автобус, Счастливый жестко сказал:

– Думаю, тем, кто прыгнуть не сумел, можно завтра не утруждать себя марш-броском. Толку от вас не будет. После марш-броска будет кое-что похуже роупджампинга. Там тем более не потянете…

– Роупджампинг – это первый серьезный шаг, – добавил Базука. – Но, не сделав его, не сделаешь, как известно, и второй. А второй шаг будет называться «Кусок мяса». Видели в расписании? Готовьтесь. Это чуть-чуть похуже роупджампинга.

– Видели, – хмуро сказал Славик. – А что это такое, никто толком объяснить не сумел.

– В двух словах, завтра вы будете друг друга превращать в куски мяса. А мы станем вам только помогать. И смотреть, чтобы никто не умер, а то у нас слишком много смертей. Кто сегодня испугался, завтра станет мясом за секунды. – Базука осмотрел всех сидящих в автобусе, потом через окно посмотрел во второй автобус, куда уселась часть курсантов. – Советую позаниматься сегодня вечером по методике, которую я вам давал. Это хотя бы частично подкрепит вашу решимость. С одного занятия толку будет мало; тем не менее вы уже сумеете понять пользу от упражнения на концентрацию. Поехали…

Двери автобуса закрылись. Человек в строительной робе и сигнальном жилете из своего вагончика не вышел, и никто автобусы не провожал.

* * *

Автобусы привезли группу курсантов обратно в школу. Там их вместе с постовым охранником встречал еще один человек в той же униформе, но явно старше по возрасту и имеющий на рукаве какие-то непонятные непосвященному знаки различия, едва там помещающиеся. Этот человек пошептался о чем-то с майорами Счастливым и Базукой, и те направили к нему на беседу нескольких курсантов из тех, кто не сумел перебороть свой страх высоты, но почему-то не всех, а произведя отбор по непонятному для постороннего принципу. Охранное предприятие, похоже, разрасталось, как куст сирени по весне.

Ратилов снова обратил внимание на то, что в охранное предприятие отбирают худших – тех, кто отсеялся с общего курса. Но это заставляло задаваться вопросом: что же ждет тогда сильнейших, кто останется и кто победит на завершающем этапе? И этот вопрос пока оставался неразрешенным, а разрешить его было необходимо. Хотя вполне возможно, что здесь и не было никакого криминала. По крайней мере, Макиавелли, инструктируя Ратилова перед началом операции, такой задачи не ставил; возникла она уже сама по себе в ходе оперативного процесса и совсем не показалась Станиславу проходной. По крайней мере, создавалось впечатление, что кому-то требовались подготовленные и решительные люди, согласные на все, чтобы заработать. И способные выполнить серьезное задание. В этом случае и призовой миллион является приманкой, показывающей реакцию человека на деньги. Но миллион – это слишком большая сумма, чтобы служить приманкой ради пустяка. Значит, следует ожидать предложения о каких-то серьезных действиях. Именно предложения, если даже майор Счастливый сам говорит об этом…

* * *

По домам расходились группами. Видимо, Караваев суетился не зря. Если в первый день каждый после «вводной лекции» шел своим путем в свою сторону, то на второй день уже начали формироваться группы. На третий же они стали почти устойчивыми, и на следующем этапе, когда обучение в школе сменится жестким соревновательным процессом, в который, судя по всему, курсантов начнут вводить уже завтра, группы будут поддерживать своих. И преподаватели это видят и знают, как показал сегодня Счастливый. Значит, будут натравливать одну группу на другую. А поскольку Станислав уже неформально считается лидером, другие группы будут натравливаться на группу Ратилова.

Первым на общем пути был дом, где Станислав временно устроился, следовательно, ему первому было и покидать компанию, уменьшившуюся за этот день на одного человека. Вздохнув, Ратилов сказал:

– Завтра нашу группу «прессовать» начнут. Будьте готовы.

– С чего ты взял? – спросил Вадим с сомнением.

– По счастливому настроению Счастливого чувствую. Он будет других на нас натравливать. И Базука от него не отстанет. Хотя у Базуки задача другая и методы будут, возможно, другие. В основном натравливать будут на меня. Начнут с того, что меня почти официально объявят главным претендентом на получение миллиона. И это будет раздражителем для других. Заодно будут и на вас «катить».

– Ответим, – философски согласился Александр.

– Ответим, – Славик сказал жестко и с вызовом завтрашним противникам, пока еще ему неизвестным.

Пожав на прощание всем руки, Станислав свернул во двор и сразу, только свернув за угол дома, заметил машину, которая стояла там же, где когда-то стоял внедорожник «Тойота Лендкрузер». На сей раз это был всего-то побитый «Ауди» не первой молодости и с сильно тонированными стеклами. Разобрать вблизи, кто сидит в машине, было невозможно, а уж издали тем более. Но в планы старшего лейтенанта вовсе не входило бросаться на каждую машину, которая могла бы вызвать у него подозрение. Так можно было бы бить стекла всем машинам с сильно тонированными стеклами, и потому он сразу прошел в свой подъезд. За дверьми на лестничной площадке стояла какая-то картонная упаковка. Кто-то, похоже, купил холодильник, а упаковку выбросить не успел. Это было правдоподобным объяснением, тем не менее эта коробка тоже настораживала. У окна в подъезде, как и в первый раз, Станислав остановился, чтобы понаблюдать за машиной. Наблюдение длилось около пяти минут. Из машины никто не вышел. Это ни о чем не говорило, ни о хорошем, ни о плохом, а после трудного долгого дня хотелось отдохнуть, и потому Ратилов пошел домой. Но перед дверью остановился. Пришла в голову мысль, что гости не обязательно могли прийти после него. Умные люди пришли бы раньше и дожидались в квартире. Правда, квартира была под присмотром «наружки» ФСБ, и Макиавелли должен был бы предупредить об опасности, но разве трудно обмануть «наружку»? Занести в подъезд ту же упаковку от холодильника, изображая, что несешь тяжесть, – это можно сделать без проблем. И любая «наружка» среагирует на то, что жильцы привезли новый холодильник, но не заподозрит проникновения в квартиру объекта наблюдения. И потому дверь Ратилов открывал, готовый ко всему, в том числе к тому, что ему в живот наставят ствол пистолета, который может оказаться с настоящим бойком и настоящим глушителем. А он безоружный и должен оставаться безоружным, чтобы не демаскировать себя. Однако среагировать на ствол старший лейтенант был готов в соответствии со своими отработанными навыками. Но за дверью никого не оказалось. Только быстро осмотрев всю квартиру, Ратилов закрыл дверь, и даже не просто на ключ, а в дополнение на внутреннюю задвижку, против которой бессильны и отмычка, и подобранный ключ.