Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Чё вас, парни, к железнодорожному? — смеясь и блестя в зеркало стальными зубами спросил он.
— Да.
— Щас быстро домчим, за десять минут. Тут ехать-то...
И в самом деле, доехали быстро. Десять минут и вокзал. Дороги уже пустые почти. Суббота. Вечер. Идти некуда. Люди уже кто по домам, кто во дворах. Однако если на улицах народу уже было маловато, то на вокзале непрекращающаяся суета. Объявляют электрички, автобусы. Народ туда-сюда. Уже потянулись за город дачники...
Москвич тормознул на стоянке такси у железнодорожного вокзала.
Глава 19. Если ты пьёшь с ворами...
— Ну чё, парни... Может, подождать вас тут? Я могу, — даже как-то заискивающе и подобострастно спросил Никифырыч.
— Не надо. Мы тут надолго можем зависнуть, — отказался Жека, и кивнул головой на машины такси с зелёными шашечками. — Тут тебя быстро подрихтуют вон те. У них тут своя мафия. Уедем сами. Спасибо, Никифырыч. Вот тебе пятак. Как и добазаривались. Если надо, ещё позвоним.
Проводив взглядом застрекотавший по улице Москвич, молодая банда пошла на гулянку больших воров.
Ресторан «Гудок», как и следовало из названия, находился на первом этаже железнодорожного вокзала, в левом крыле, более отдалённом от центральной части, от залов ожидания, комнаты отдыха и билетных касс. В вестибюль вели три больших двери. Одна прямо из вокзала, через зал ожидания. Сейчас она была закрыта изнутри. Вторая дверь с железнодорожного перрона, где сейчас находилось десятка два автомобилей, довёзших пассажиров прямо до входа, невзирая на запрет движения автотранспорта по посадочной платформе. И третья со стороны города. К этой-то двери и шла банда Жеки.
Казалось, ничего особого в ресторане не происходит, и всё протекает как всегда. Однако по обе стороны от городского входа на крыльце стоят двое здоровых ребят, и отфутболивают левых посетителей. Увидев компанию из трёх парней и одной девушки, подходящих к ресторану, хотели преградить им путь, как изнутри вышел ещё один охранник, и что-то сказал тем, что на улице. Этот третий был Талдыч, одетый как всегда, в кожаную куртку и спортивные штаны. Мельком глянув на Жеку, он отвёл взгляд — походу, не узнал.
В вестибюле стояли Сахариха и Сахар. И если вид Сахара Жека примерно представлял, хотя с трудом мог удержать смешок при виде лысого амбала в смокинге и с галстуком-бабочкой. Но Сахариха... Она выглядела как принцесса. Из какого-то долбаного голливудского фильма или сказки. На ней было ослепительно белое платье. Очень короткое спереди, практически до верхней трети бёдер. И очень длинное сзади. Его подол доставал до земли. Плечи обнажены, а декольте такое, что груди чуть не выпрыгивают из него при малейшем движении. На ногах у неё серебристые босоножки на шпильке, а в волосах свежая роза. Белая роза. Первой мыслью Жеки было — зачем она это одела? Или ей приказал брат? Но нет! Никакого стыда или неловкости в глазах Сахарихи не было! Она принимала свой божественный вид как должное! И с большим-большим вызовом смотрела на всех! Измывалась!
Они стояли и приветствовали гостей, предлагая им проходить в банкетный зал. И тут же принимали подарки, складывая их в кучу на большом столе, охраняемую двумя сахаровскими качками. Наверное, было что охранять... И всё это происходило как в каком-то долбаном фильме. Вот только что ты колесил на гнилом Москвиче по трущобам криминальной речки, а спустя полчаса в каком-то другом мире, где ты видишь настоящих дам и господ среди серой советской реальности. Контраст между тем миром и этим был так силён, что похоже, все трое пацанов, родом из семей простых и небогатых, резко и почти одновременно ощутили его. Только Пуще было пофиг. Вот точно бесшабашный человек! Увидев лучшую подругу в таком одеянии, она завизжала, и что-то закричав, побежала к ней, раскинув руки. И это проявление искренних чувств казалось настолько невероятным здесь и сейчас, что воспряли и пацаны. Ожили. Заулыбались, увидев свою, центровую. А она-то как обрадовалась!
По очереди подходили, поздравляли. Последним подошёл Жека. Подошёл, и почувствовал, что сказать ничего не может. Вернее, может, но всё какую-то простую чушь. Вроде «Привет. Как дела?» Всё-таки что-то сказать надо...
— Свет, тебе 15 лет. Желаю счастья, здоровья, и всего самого хорошего. Пусть сбудется всё, о чём ты мечтаешь! — просто и искренне сказал Жека, протянув ей пакет с подарком. Потом, как будто что вспомнив, нагнулся, и поцеловал в нежную шёлковую щёчку.
— Спасибо Женя, — улыбнулась Сахариха, сверкнув огромными зелёными глазами. — Я очень рада, что ты пришёл. Проходи с пацанами. Вас проводят. Я подойду позже.
Сахар конечно же не хотел за руку здороваться с центровыми пацанами. Кто они есть-то? Шушера мелкая. А поздороваться за руку — значит, признать свои близкие тёрки с ними. Потом всегда придётся здороваться при встрече, потому что не по пацански получится. Однако пришлось.
— Здравствуй. Проходи, — криво улыбнулся Сахар, крепко пожимая руку Жеке. Однако в глазах его не было ни дружелюбия, ни радости. В них не было ничего. С другими центровыми поздоровался также, лишь при виде Пущи расцвёл, и поцеловал её в щёчку.
— Оксанка! Тебе рад, как всегда!
Вошли в зал. Жека тут раньше не был. Ресторан славился в первую очередь отменной кухней, которую хоть сейчас в Лондон или Париж. Во вторую очередь тем, что постоянно зависала тут ночами воровская верхушка, творческая интеллигенция, и старая партократия с главами крупных предприятий. Интерьер прекрасный и стильный, нечто вроде модерна начала 20 века. Везде полированное дерево, с верхотуры спускающиеся на цепях светильники в произвольных местах и на произвольную высоту. Огромные арочные окна закрывают тяжёлые бархатные портьеры. Как в театре! Сразу у входа, прямо в зале, новомодный бар с ассортиментом напитков, и красными круглыми кожаными сидушками перед полукруглой модерновой стойкой. Надоело тебе сидеть за своим столиком — милости прошу пообщаться со случайным посетителем.
За стойкой бара молодой человек с идеально выверенной стрижкой, в белой короткой рубашке, и галстуке-бабочке. Как в фильмах, протирает бокалы, потом расставляя их на стойке. В самом конце зала два бильярдных
