Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вот... Как-то так получилось... — неловко пробормотала она.
— Ничего. Бывает! — успокоил Жека, и полез ещё целоваться, но девушке уже стало стыдно, и она отстранилась.
— Ещё подумаешь что-нибудь, — смущённо заулыбалась она, и застегнула халат. — А я не такая!
— Да я знаю, знаю, Марин! — уверил Жека. — Ты хорошая! Всё хорошо будет!
Потом пили чай, говрили о чём-то, как будто ничего не произошло. Потом Жека засобирался.
— Ладно, Марин, пойду я... Родители ждут.
— Пока! — так же мило улыбнулась девушка, и привстав, поцеловала Жеку на прощание. — Удачного праздника! С Новым годом! Заходи! Можешь... Даже со своей девушкой!
— Хорошо. Посмотрю, — Жека вышел из квартиры и затопал вниз по лестнице. А всё-таки он был у Маринки первый... Серёга не успел. Ну что ж... Кто не успел, тот опоздал...
Сразу пошёл в кооператив. Там Славян и Митяй. Початая бутылка коньяка на столе. Чуть выпившие, но веселья не видно.
— Чё рожи сквасили? — Жека бухнулся на диван, и налил себе полрюмки. — Похороны чтоль у кого?
— Тебя ждём! — ответил Славян. — С чего бухать-то, если дело хрен знает, то ли прошло, то ли нет.
— Прошло. Всё нормально пока. Вроде никто не видел. Там драка потом была, как ушли, мама не горюй. Хрен кого найдёшь...
— Ну вот щас можно и выпить! Давайте! С наступающим!
Посидели с полчаса, потом по домам. Завтра 31 число. И целых 3 дня выходных!
— Я-то всё равно приходить буду — работа, — уверил Славян. — Надо пацанов по оставшимся заказам отправлять. То да сё. Вы тоже подгребайте, если делать нечего.
— Ладно. Я пошёл, — Жека пожал всем руку на прощание и пошёл домой. Завтра праздник!
Однако праздничный день начался не так, как ожидалось. А начался он со званка в дверь примерно в 11 часов. Милиция! К Жеке пришла милиция! Два сержанта, в зимних пальто и ушанках стояли в прихожке, внимательно осматривая бедновастенькую обстановку. Дети сбежались конечно же. Братан недоумённо смотрит на неловко одевающегося Жеку.
— Соловьёв Евгений тут проживает? — спросили мусора.
— Здесь, — растерянно ответила мать. — А что случилось? За что его?
— Там всё скажут, — не стали вдаваться в подробности мусора. — Паспорт пусть возьмёт с собой.
Но наручники не одели, что уже хорошо. На допрос потянули как свидетеля походу. Мать в своём репертуаре. Нет чтоб помолчать, заныла, запричитала.
— Вот, Женька! Говорила я тебе, доходишься по ночам! Я тебе не буду передачи в тюрьму носить!
Вышли, посадили Жеку на заднее сиденье жёлто-синего бобика, повезли, судя по маршруту, в центральный РОВД. Там провели мимо дежурного, кутузки с галдящими алкашами, провели на второй этаж, и посадили на лавку у двери с табличкой «Капитан Егоров Сергей Константинович, оперативный сотрудник».
— Сиди тут. Вызовут.
В коридоре табачищем воняет, хоть топор вешай. Сотрудники ходят туда-сюда, не обращая на Жеку ни малейшего внимания. А он посмотрел на табличку ещё раз, и вспомнил, что это тот же самый мент, что приходил в технарь после убийства Фотича. И который потом притянул его отца, чтобы посадить на измену пацанов. Значит, и сейчас он будет дело комсорга копать. Второе убийство в одном и том же месте — это подозрительно, по всем признакам. До капитана за два года дослужился...
— Ты Евгений Соловьёв? Проходи! — в двери показался Егоров. Был он, судя по расстёгнутому пиджаку, довольной улыбке, в лёгком расслабоне. — Садись сюда. Паспорт давай. Ты знаешь, зачем тебя вызвали?
— Нееет! — недоумённо протянул Жека. — Даже не в курсе.
— Ты вчера был на дискотеке в Техникуме Советской Торговли?
— Был, — согласился Жека. — Я там был по своей обязанности. Как комсомолец, наблюдал за порядком.
— И что? Пояснить что-нибудь можешь насчёт вчерашнего? — строго спросил Егоров.
— Нам комсорг поручение дал — следить, чтобы посторонние не входили, и наши спиртное чтобы не проносили, ну мы...
— Так. Стоп. Кто это мы?
— Лёха Гаврилов. Со второго курса. Мы с ним дежурили.
— Гаврилов Алексей, — по слогам проговорил Егоров и записал что-то на листке бумаги. — Дальше давай.
— Потом никого нового не было, стали наши выходить курить.
— Кто ваши?
— Технарские. А кто... Я не знаю. Мы замёрзли и пошли внутрь. Потом все начали драться и мы убежали.
— С кем убежали? Куда? — спросил Егоров, глядя на Жеку.
— Девушка там знакомая. Марина. Тоже комсомолка. Мы ушли, потому что страшно стало, — признался Жека. — Я потом до дома её проводил. Посидели у неё, чай попили, и я домой пошёл.
Долго ещё допрашивал Жеку оперуполномоченный уголовного розыска Егоров о всех мелочах прошедшей дискотеки, но что именно произошло, так и не сказал. Ждал, что Жека сам упомянет мёртвого комсорга, а ведь если он невиновен, то знать не должен, что он мёртв. Но Жека ни словом не выдал, что знает что-то сверх того, что сказал.
Потом Егоров заставил написать объяснительную, расписаться в протоколе допроса, и отпустил Жеку, отдав паспорт.
— Иди, Соловьёв. Если надо, вызовем ещё... Вот тебе бумажка с моей росписью. Покажешь дежурному, он выпустит.
Жека взял бумажку, спустился на первый этаж, показал дежурному, и тот выпустил парня на свободу. Жека шёл п улице, курил "Мальборо", смотрел по сторонам, и увидел красочный плакат в витрине винного магазина "С НОВЫМ 1991 ГОДОМ!".
Да. Наступал 1991 год. Великий переломный год. Когда рухнула великая страна. И начались "лихие 90-е". И Жека встретил их весьма и весьма прошаренным пацаном.
Конец 1-го тома.
Во втором томе — лихие 90-е. Захват банков, заводов, шахт и прочего народного достояния. И Жеке там тоже надо отхватить кусочек халявы! В жёсткой борьбе с партией, уголовными авторитетами, мафией и всем, что вылезло из подполья!
