Она порылась в памяти, пытаясь припомнить все о семье Уэйд. И вдруг на поверхность всплыла мысль, давно мучившая ее.

— Фамилию меняла моя мама.

Пейдж озадаченно нахмурилась:

— Слушай, ее постигла печальная судьба, но, без обид… при чем здесь твоя мама?

Майра судорожно сглотнула:

— Мне кажется, она носила фамилию Уэйд.

— До того, как вышла за твоего отца? — уточнила Пейдж.

Возиус округлил глаза. Дома они почти не говорили о маме, но вот он медленно и осторожно произнес:

— Тесса… Уэйд…

Лицо Калеба озарилось.

— Точно, я чуть не забыл! Ты знаешь сказку из той древней книги, да ведь? Мама рассказывала ее тебе на ночь. Сказку передавали из уст в уста на протяжении поколений, и получается, что твоя мама — прямой потомок Сари Уэйд!

— Ну, это всего лишь догадка, — неуверенно ответила Майра. — Впрочем, есть еще кое–что: я видела фотографии Сари. Она была очень похожа на мою маму. Папа тоже заметил сходство.

— У нас полно семейных ценностей, которые хранятся поколениями, — призналась Пейдж. — Какие–то бестолковые керамические вазы, принадлежавшие предкам. Мы их долго выкупали отсюда, много лет подряд. Может, у твоей мамы была какая–нибудь вещица, принадлежавшая Сари Уэйд?

Все разом посмотрели на Майру. В груди у нее защемило: она никогда не пыталась вернуть мамины вещи, избегала этого. Майра посмотрела на братишку, но тот не отвернулся. Он только медленно кивнул. Майра без слов поняла, что имеет в виду братик: попытка не пытка.

— Отлично, тогда за дело, — сказала Майра. — Пока я не передумала.

* * *

До секции Джексонов добрались, уже когда искусственное освещение померкло. Майре претило находиться здесь. Хотелось развернуться и бежать, ничего не трогать, ни единой вещицы. Казалось бы, кощунство для человека из демоса, которому полезная вещь точно не помешает. Судорожно вздохнув, Майра заставила себя перебрать вещи на первой полке, запыленные, потускневшие. Наконец она приметила нечто в дальнем углу. Дрожащими руками извлекла на свет… вышитую подушку

Она жадно всматривалась в каждый узелок, каждый стежок, которые помнила еще с детства. Цветные нити, переплетаясь, складывались в картинку: морской царь и его дочь–русалка плывут в глубинах океана, вышитого бледно–голубой нитью. Майра замерла, для нее время остановилось — и понеслось вспять. Вот она снова маленькая девочка лет пяти, дома с родителями. Мама сидит на диване после долгого рабочего дня в архивах. Она не пошла спать, нет, она вышивает рисунок для подушки, приобретенной в Магазине. Она подарит подушку Майре на шестой день рождения. Майра два года будет спать на ней — до того страшного дня, когда мама не вернется из Больницы. И когда за ее вещами придут снабженцы.

Даже когда выдавали талоны, Майре не хватало смелости заглянуть в секцию с мамиными вещами. Шли годы, а она так и не забрала оттуда ни единого предмета. Никто из семьи не забрал. Майра изо всех сил старалась не думать о них и о маме, но воспоминания рвались наружу, точно вода из дырявой трубы. Майра зарылась лицом в подушку и вдохнула отдающий плесенью запах. А когда выдохнула, на душе стало вдруг легко… Смаргивая слезы, Майра присела и протянула подушку Возиусу:

— Воз, это сделала наша мама…

Слова застыли в горле. Ну и ладно, братишка и так все понял — это было видно по его лицу. Прижав подушку к груди, он улыбнулся своей кривой улыбкой. Майра, глядя на него, сама себе удивилась: и почему она раньше не пришла за маминым имуществом? Страх и боль оставили ее разом, одновременно. Их место заняло совершенно иное чувство — тепло маминой любви.

Сквозь слезы она посмотрела на лампы — с каждой секундой они светили все более тускло. Затем обернулась к друзьям — те улыбались, глядя на нее.

— Ну все, за работу. Времени мало.

Каждую вещь на полке Майра бережно брала в руки: сандалии, которые мама сносила (потому их, наверное, никто и не взял), лента из красного бархата, которой мама перед уходом на работу подвязывала кудрявые черные волосы. Наконец Майра добралась до самой стенки и вытащила оттуда последний предмет, покрытый толстым слоем пыли. Необычная статуэтка: шар на приземистой подставке. Тяжелый. Майра поднесла его поближе к свету. Калеб, который рылся на соседних полках, обернулся и смахнул с потного лба прядку волос, оставив размазанный пыльный след.

— Нашла что–нибудь?

— Не знаю пока, — ответила Майра, разглядывая фигуру и одновременно роясь в памяти. — Это какая–то статуэтка. Вроде бы я ее где–то видела… может быть, даже у мамы.

Подолом платья она принялась протирать шар. Включила фонарик и навела луч света на стеклянную сферу. Увидев содержимое, она широко раскрыла глаза.

— Майра… — глядя на реликвию, заинтересовалась Пейдж. — Что это?

— Шар. Он из прозрачного стекла и… заполнен жидкостью. — Майра присмотрелась, почувствовав трепет. — Там внутри… что–то есть.

Друзья окружили ее и стали заглядывать через плечо. Внутри шара виднелась крохотная модель: здания, окруженные тропинками и миниатюрными человечками, над которыми возвышалась башня, составленная из перекрещенных металлических планок и сужающаяся кверху. Все было покрыто… чем–то вроде льда. Майра протерла подставку, и под слоем пыли обнаружилась бронзовая табличка. На ней было написано одно–единственное слово:

— Пааа–ррр–иижж? — прочел Рикард. — Что это?

— Понятия не имею, — ответила Майра. — Ни разу не слышала это слово.

Она перевернула статуэтку, чтобы проверить дно, и тут внутри шара закружились мелкие белые хлопья. Подставка оказалась не чище, чем сам шар, пришлось тереть и ее. Постепенно проступило послание:

— Шар и правда принадлежал Сари Уэйд! — воскликнула Майра. — Взгляните на почерк — тот же самый, которым сделана подпись в книге. Правда же? Эта вещь, наверное, видела много поколений семьи Уэйд, каждый раз ее забирали со склада потомки после смерти родителей.

— Пока она не оказалась у твоей матери? — подсказала Пейдж.

— Думаешь, шар из эпохи до Конца? — стреляя по сторонам глазами, прошептал Рикард.

Майра нежно погладила статуэтку, ощупала все до последней детали.

— Сработано и правда очень давно. Ни разу ничего подобного не видела.

— Почему снабженцы не поместили ее в карантин? — спросил Калеб.

— Мы ведь не знаем, что это… так, может, и они не поняли… Моди же говорила: снабженцы сами не догадываются, на что нужна добрая половина хлама на этом складе. И потом, смотрите, какой он грязный, этот шар. Сколько пришлось тереть, только чтобы внутрь заглянуть.

В павильоне стало совсем темно. Раздался окрик продавщицы: