Прошло девять минут полета. Двигатели третьей ступени отключились, «Союз» отделился от ракеты-носителя, а антенны и солнечные панели корабля развернулись. Управление полетом переводилось с Байконура в Российский центр управления полетами, расположенный в пригороде Москвы, городе Королеве.

Каждый экипаж берет в полет свой собственный «g-метр» на веревочке, игрушку или фигурку, которую подвешивают перед собой, чтобы увидеть, когда корабль окажется в невесомости. Нашим «g-метром» была Клепа, маленькая вязаная кукла — герой российской детской телевизионной программы, подарок Анастасии, девятилетней дочери Романа. Когда нитка, на которой была подвешена кукла, вдруг ослабла и игрушка начала парить в воздухе, я испытал чувство, которое никогда раньше не испытывал в космосе: я вернулся домой.

* * *

Вся жизнь астронавта состоит из тренажеров, тренировок, прогнозирования, попыток выработать необходимые навыки и сформировать правильный образ мышления. Но в конечном счете это все притворство. И только после того, как двигатели отключены и вы убедились, что курс и скорость корабля верны, можно признать: «У нас получилось. Мы в космосе». Кажется, в этом есть что-то общее с рождением ребенка, когда вы постоянно думаете о «конечном результате»; вы прочитали книги и посмотрели фотографии, вы приготовили детскую комнату и прошли курсы по методу Ламаза, у вас все было спланировано, и вы думали, вы знаете, что делаете, — а потом вдруг оказываетесь лицом к лицу с визжащим младенцем, и все оказывается совсем не так, как вы предполагали.

В 1995 г. я был единственным новичком в нашей команде. Мне не хотелось оказаться в космосе с этим растерянным чувством первого рабочего дня: «И что я теперь должен делать?» Предполагалось, что мы проведем в космосе всего восемь дней. Я не хотел чувствовать себя бесполезным и, собственно, не хотел быть бесполезным ни одного дня. Поэтому на Земле я в подробностях продумывал, что именно будет происходить, когда мы наберем орбитальную скорость, и составил список действий, которые мне следовало выполнить. Я говорю не о высоких и неясных задачах вроде «продемонстрировать лидерские качества». Я имею в виду вполне конкретные действия, такие как, например, положить свои перчатки и контрольные списки в специальный карман, потом собрать пеноматериал подголовника с каждого из кресел и сложить его в «мешок для костей», используемый для ненужных вещей.

Когда есть план действий, в том числе действий абсолютно приземленных и очевидных, это дает преимущество при адаптации в совершенно новой обстановке. Например, я никогда раньше не был в невесомости. Вроде бы я точно представлял, какие там будут ощущения, благодаря своим тренировкам и обучению, но оказалось, что я совершенно ничего не знаю об этом. Я привык к тому, что сила тяжести притягивает меня к земле, но теперь мне казалось, что некая сила тянет меня к потолку. Одно дело сидеть в кресле и смотреть, как вокруг тебя летают всякие вещи, но совершенно другое дело встать и самому попытаться двигаться. Это была сильно дезориентирующая форма культурного шока, в буквальном смысле слова головокружительная. Если я поворачивал голову слишком быстро, мой желудок переворачивался внутри и подкатывала тошнота. Мой список дел дал мне возможность сконцентрироваться на чем-то, кроме моей дезориентации. Когда я закончил первое задание из своего списка и у меня все получилось, а потом второе и третье, и снова все удалось, то это помогло мне найти опору. Это придало мне некий импульс; я уже не чувствовал себя таким растерянным.

Очевидно, что важные события в жизни — такие как космический запуск — нужно тщательно планировать. Вы не сможете здесь просто импровизировать. Менее очевидно, что целесообразно иметь такой же подробный план на период послестартовой адаптации. Физическое и психологическое привыкание к новой обстановке, не важно, на Земле или в космосе, не проходит мгновенно. Всегда существует временной промежуток между прибытием в новое место и появлением ощущения комфорта. Иметь заранее план, в котором все ваши действия будут разбиты на маленькие, конкретные шаги, — это лучший способ, который я знаю, чтобы безболезненно проскочить этот самый промежуток.

На «Союзе» не приходится долго мучиться, чтобы составить такой список. Как только мы оказались на орбите, возникло много практических дел по хозяйству, причем из-за крайне ограниченного пространства нам приходилось делать все очень осторожно и внимательно. Первое и самое важное — проверка герметичности. Как только мы убедились, что автоматические системы работают, а топливные линии маневровых двигателей заполнены, мы отключили подачу кислорода и в течение часа измеряли давление в спускаемом и орбитальном модулях. Если бы оно хотя бы немного снизилось, нам пришлось бы развернуться и направиться к одному из резервных мест посадки или, в зависимости от серьезности ситуации, попытаться приземлиться хоть где-нибудь, надеясь, что мы не рухнем у кого-нибудь во дворе.

К счастью, наш корабль был герметичен, так что Роман открыл люк, соединяющий спускаемый модуль с орбитальным, и вплыл туда, чтобы снять скафандр. Нам пришлось подождать своей очереди: на «Союзе» слишком мало места, чтобы трое взрослых мужчин одновременно выбирались из своих «Соколов». Снимать скафандр легче, чем надевать, но все равно неудобно, в том числе и потому, что к этому моменту полета он становится очень липким изнутри, как резиновая перчатка, которую вы некоторое время поносили на руке. Чтобы высушить скафандр, нужно несколько часов продувать его вентилятором.

Следующее, что нужно убрать, — подгузник. Гордыня заставляет меня сообщить, что своим я ни разу не воспользовался, но те, кому пришлось, были чрезвычайно счастливы его снять. Теперь на нас оставалось только длинное нижнее белье — 100 %-ный хлопок, потому что в случае пожара он только обугливается, не плавится и не горит. Как правило, астронавты остаются в своих теплых кальсонах вплоть до момента стыковки с МКС. Да и после стыковки переодеваются неохотно и только потому, что там будут ТВ-камеры, ну и чтобы на лицах других членов экипажа МКС не появилось выражение ужаса, когда их будут приветствовать астронавты, наряженные в грязное исподнее. Подход к гигиене на «Союзе» такой же, как в походе с палатками. Правила приличия весьма условны на корабле такого размера; здесь нет, к примеру, отдельного туалета, поэтому, если вам нужно сходить по-маленькому, ваши коллеги по команде просто скромно отворачиваются, пока вы управляетесь со штукой, больше похожей на ручной пылесос с приделанной к нему маленькой желтой воронкой. Пользоваться им достаточно легко: поворачиваете ручку в положение «ON», проверяете, что пошел поток воздуха, и потом держите его поближе к себе, чтобы не обмочить все вокруг. Потом быстро протираете куском марли, и воронка уже сухая.

Как только я выбрался из своего «Сокола», я сразу принял лекарство от тошноты. Чувство тошноты неизбежно в течение первого дня в космосе, потому что невесомость полностью сбивает с толку ваш организм. Вестибулярный аппарат больше не может надежно определить, где верх, а где низ, и это приводит к потере равновесия и недомоганию. В прошлом некоторых астронавтов рвало во время всего полета; их организм не мог привыкнуть к отсутствию гравитации. Я знал, что постепенно адаптируюсь, но не видел смысла в том, чтобы находится в плохом самочувствии в первые несколько дней, поэтому принял лекарство и старался много не есть.