В действительности это и был маленький городок, аванпост, построенный людьми вдали от Земли. Международная космическая станция, воплощение в жизнь научно-фантастических романов, детских мечтаний: большое, просторное творение рук человеческих, вращающееся на своей орбите во Вселенной.

И казалось чудом, что вскоре мы пристыкуемся к ней и начнется следующий этап нашей экспедиции.

Однажды мой друг поднимался в переполненном лифте в одном из корпусов Космического центра Джонсона. Вошел старший астронавт и, явно раздражаясь, стал ждать, когда кто-нибудь догадается, что ему нужно на шестой этаж, и нажмет кнопку. «Я провел столько лет в университете не для того, чтобы нажимать кнопки в лифте», — пробурчал он. Удивительно, что кто-то на самом деле нажал за него кнопку. Этот случай произвел на моего друга такое неизгладимое впечатление, что он рассказал о нем мне и, вероятно, еще множеству людей. Для меня эта история стала предупреждением о ловушке, в которую попадаешь, когда начинаешь думать о себе как об Астронавте с большой буквы (или как о Докторе, как о Профессионале). Для остальных ты всего лишь тот самый надменный парень из лифта с чрезмерным чувством собственной важности.

С годами я понял, что в любой ситуации, не важно, в лифте или на космическом корабле, отношение к вам окружающих почти всегда можно описать одним из трех способов. Вы — «минус один»: вы тот, кто создает проблемы и от кого один только вред. Вы — «ноль»: ваше влияние нейтрально и не смещает равновесие ни в одну из сторон (от вас ни вреда, ни пользы). И наконец, «плюс один»: вы тот, кто активно делает что-то полезное. Конечно, каждый хочет быть полезным. Но если вы, толком еще ничего не сделав, начнете декларировать свою полезность, отношение к вам будет как к «минус одному», независимо от того, какие навыки вы продемонстрируете и как хорошо вы работаете. Кажется, это очевидно, но, видимо, на самом деле нет, судя по количеству людей, допускающих эту ошибку.

В процессе последнего этапа отбора новобранцев в НАСА, к примеру, обязательно найдется претендент, с настойчивым упорством рекламирующий себя в качестве крайне полезного и эффективного человека, такого, которого я называю «плюс один». Действительно, все кандидаты, приглашенные на неделю в Хьюстон для участия в финальном отборочном туре, обладают впечатляющими знаниями и умениями, и все они — «плюс один», каждый в своей области. Но неизменно кто-нибудь из них решит пойти чуть дальше и начнет вести себя как настоящий астронавт — Астронавт с большой буквы, который уже знает все, что нужно знать, — смысл каждой аббревиатуры, назначение каждого клапана на скафандре — и который готов, если его хорошо попросить, лететь на Марс хоть завтра. Иногда мотивация таких людей определяется чрезмерным рвением, а не заносчивостью и надменностью, но результат от этого не меняется.

Истина заключается в том, что многие претенденты на самом деле понятия не имеют, что означает быть астронавтом. Да и откуда им это знать? В кино астронавты не корпят над рабочими журналами со словарем русского языка. Там они супергерои. И даже самые уравновешенные и благоразумные из нас оказались под влиянием этого образа (я не исключение). Поэтому одной из целей недельного пребывания в Космическом центре Джонсона стало избавление от навязанных комиксами представлений о том, что такое работа в НАСА. И некоторые претенденты сбегают после того, как внимательно осмотрятся и поймут, что к чему.

У тех же, кто не испугался, все идет своим чередом. Мы даем им задания на проверку ума и сообразительности, связанные с управлением робототехническими устройствами, такими как Canadarm2, выполнение которых требует умения представлять объекты и оперировать ими в трехмерном пространстве (что само по себе достаточно сложно). Мы даже испытываем претендентов в условиях искусственной невесомости, чтобы оценить их зрительно-моторную координацию. В других случаях, таких, например, как оценка умения ладить с коллегами, наши подходы менее формальны. Конечно, претенденты понимают, что в процессе общения с астронавтами из Центра подготовки каждого из них рассматривают как потенциального члена команды, но они наверняка даже не подозревают о том, кто еще вовлечен в этот процесс. Один старший астронавт взял себе за правило звонить в клинику, в которую претендентов отправляли на медицинское обследование, и узнавать в регистратуре, кто вел себя с персоналом клиники уважительно, а кто нет. Медсестры и персонал этой клиники за многие годы видели многих астронавтов и потому знают, что такое плохое отношение. Человек, страдающий манией величия, может невольно, прямо здесь, в приемной клиники навсегда потерять шансы отправиться в космос.

И это действительно правильно, потому что любой, кто считает себя важнее всех остальных, «маленьких людишек», слеплен не для этой работы (и скорее всего, он ее возненавидит). Ни один астронавт, каким бы смелым и замечательным он ни был, не исполняет свою партию соло. Наша квалификация — это результат обучения и тренировок, которые проводят для нас тысячи экспертов по всему миру, результат той поддержки, которую обеспечивают тысячи технических специалистов из пяти космических агентств. Наша безопасность зависит от многих десятков тысяч людей, которых мы никогда не видели, например, российских сварщиков, которые работали над сборкой «Союза», и североамериканских текстильщиков, сшивших наши скафандры. И наше трудоустройство полностью зависит от миллионов других людей, поверивших в необходимость космических исследований и пожелавших поддержать эти исследования своими налогами. Мы работаем в интересах каждого жителя нашей страны, а вовсе не для кучки избранных, поэтому и вести себя должны одинаково, встречаемся ли мы с главой государства или с учениками седьмого класса школы. Откровенно говоря, в этом есть смысл, даже если вы и не астронавт. Ведь никогда не знаешь, кто будет иметь решающее слово в вашем деле. Может, этим человеком будет глава компании. Но вполне может быть, что им окажется администратор из регистратуры.

Если вы входите в новую обстановку с намерением взорвать все преграды, то вы рискуете внести хаос и разрушения. Этот трудный урок я получил еще в аспирантуре, в лаборатории, где мы конструировали топливные насосы низкого давления. Мы отслеживали прогресс в своей работе с помощью красок разных цветов, и к концу первого дня у нас образовалась целая батарея банок с остатками краски. Я, как думал, очень благоразумно решил позаботиться об оставшейся краске, взял и опустошил все банки в дренажное отверстие в углу комнаты. Зачем беспокоить кого-то лишними вопросами? Ведь я уже знал, что нужно сделать. Правда, оказалось, что этот дренаж был частью лабораторной установки и поэтому должен был содержаться в чистоте. Профессор, ответственный за эту лабораторию, не мог поверить, что я слил туда все краски. Теперь придется разобрать и очистить всю систему, то есть он и его коллеги будут вынуждены провести огромную дополнительную работу. Я уверен, что, если бы он сегодня сообразил, что я тот самый Хэдфилд, он бы воскликнул: «Этот парень стал астронавтом? Но ведь он идиот!»

Если у вас есть полезные навыки, но вы до конца не можете понять окружающие вас условия, то вы не сумеете стать полезным членом команды. В лучшем случае будете «нулем». Однако быть «нулем» не так уж и плохо. Вы достаточно компетентны, чтобы не создавать лишних проблем и не подкидывать лишней работы остальным. Вы должны быть компетентны и должны доказать это остальным, прежде чем сможете стать выдающимся. К сожалению, здесь нет коротких путей.