"В случае митингов против Янаева всё руководство обещали арестовать", – рассказали мне позже прибалтийские лидеры, к которым также приезжали посланники ГКЧП. "Мне угрожали арестом, поэтому я согласился", – спустя время подтвердит сам Гамсахурдия.

В девяностых годах во множестве восточноевропейских и африканских республик к власти пришли оппозиционеры, но остались спустя время на посту только двое – чешский драматург Вацлав Гавел и борец с апартеидом в ЮАР Нельсон Мандела. Вот насколько был популярен во время борьбы руководитель профсоюза "Солидарность" Лех Валенса, но продержался у власти лишь один президентский срок. Гамсахурдия боялся потерять власть и всех нас предал – после этого вся Грузия отвернулась от своего лидера.

Подготовка отстранения[63] началась в октябре девяносто первого – у нас было не больше трехсот людей с оружием. Министр обороны, как он позже мне признался, несколько раз просил дать приказ разоружить оппозицию – потребовалось бы не больше суток. Но Гамсахурдия не приказывал, боясь предательства собственных солдат.

С начала боевых действий 22 декабря в Доме Правительства, где был штаб президента, под ружьем находилось 3600 человек. В итоге каждый день по сто человек убегало из штаба, и каждый день оппозиция только укреплялась – в конце декабря президент выступил по ТВ, где признался, что чувствует потерю поддержки. К тому моменту погибло свыше сотни человек. Большую роль в отстранении сыграли "Мхедриони"[64] – эту неофициальную организацию добровольцев создали под патронажем Шеварднадзе еще в восемьдесят девятом году. Несмотря на превентивный арест руководства, бойцы активно выступали против президента, но в народе их не любили.

Когда ситуация стала слишком сложной, Гамсахурдия неоднократно звонил мне – он соглашался на наши предложения. На третий день переговоров через замглавы МИД договорились, что Звиад полетит в Батуми, где правивший в Аджарии Абашидзе готов был всех принять. Однако супруга отговорила, хотя сопровождение и самолет уже были готовы. Ошибка Гамсахурдии была в том, что он надеялся на огромную поддержку населения. В свое время главу Азербайджана Абульфаза Эльчибея хотели арестовать, но он вернулся в свою деревню, и тысяча людей на две недели окружила его дом, чтобы воспрепятствовать такому сценарию.

Как только 7 января Гамсахурдия покинул Грузию, уже на следующий день Шеварднадзе был готов приехать – на правление его пригласил Госсовет, состоявший из тех, кто отстранил Звиада. Эдуард боялся в России ареста, так как с Борисом Ельциным сложились плохие отношения. Как мне сказал Борис Николаевич, когда его снимали с должности[65], в Политбюро хуже всех на него ополчился именно Шеварднадзе. Российский президент, конечно, это запомнил.

После его отъезда в феврале девяносто второго в Чечню к Джохару Дудаеву я со Звиадом больше не виделся, но у нас были нерегулярные телефонные переговоры. Через два месяца жизни в Грозном он тайно прислал ко мне своего представителя с просьбой поспособствовать эмиграции. Я обещал помочь и попросил посланника срочно узнать, куда именно собирается патрон. Тогда ведь чеченцы воевали за абхазов против грузин – Звиад, видимо, чувствовал какое-то несоответствие и хотел покинуть чеченцев.

Я планировал решить проблемы через МИД РФ, с чьим руководством хорошо общался, – ведь тогда у Грузии еще не было дипотношений с другими странами. Через месяц в Швейцарии я встречался с премьером Чехословакии. Он сообщил, что из Хельсинки в Прагу приезжал представитель Гамсахурдии, просивший принять бывшего президента, но чехословаки отказали – так же, как и финны. Супруга Гамсахурдии противилась эмиграции, возможно, из-за этого он и решил вернуться в Грузию.

Партизанские вылазки против нового президента стали активными весной девяносто второго. Война бушевала по всей стране, но самым ярким моментом стали не какие-то сражения или засады, а когда Шеварднадзе по телевидению рассказал о звонке Ельцина. Тот предложил разделить страну на западную со столицей в Кутаиси для Гамсахурдии и восточную со столицей в Тбилиси для Шеварднадзе. И это было вполне реально. Возможно, именно поэтому с того дня первого президента стали активно преследовать – по заданию Шеварднадзе была даже создана специальная группа. Гамсахурдию никто не поддержал – поэтому ему пришлось переезжать с места на место и бродить по лесу. Охрана говорит, что тот сам решился на самоубийство 31 декабря 1993 года, спустя 99 дней после возвращения на родину. Но я не верю и считаю, что его могли убить.

Пока грузины воевали друг с другом, Абхазия и Осетия стали де-факто самостоятельны. В общем, потеря нами этих территорий – это вина Шеварднадзе, который очень боялся Москвы и старался ей не перечить. Например, в свое время из Азербайджана перевели в Сухуми самый сильный российский полк, который 10 лет воевал в Афганистане. Никто ничего не знал – даже я, хотя я был премьером. Звоню российскому министру обороны ругаться, а он: "Зачем вы так со мной? Это ваш президент просил перевести". Оказалось, что так оно и есть.

Шеварднадзе, еще будучи первым секретарем ЦК Грузии, всегда безукоризненно выполнял директивы центра. В России плохо к Шеварднадзе относились, так как считали главным виновником объединения Германии и вывода оттуда войск. Да, он был министром иностранных дел, и его подписи стояли под соответствующими документами. Но пару слов в его защиту: по заданию Горбачева в санатории на венгерском озере Балатон на две недели заселили 14 крупных экономистов соцблока – они должны были посчитать, сколько ФРГ ради объединения должна заплатить русским. Я видел и другие документы – такое же задание дали советским экономистам. Обе группы пришли к выводу, что цена вопроса – 200 млрд дойчмарок. Горбачев же самолично предложил заплатить лишь 15 млрд, а все шишки упали на Шеварднадзе.

По правде сказать, ни с одним, ни с другим мне не было комфортно работать – оба не годились к такой работе. Гамсахурдиа – литератор, ну откуда ему знать, как государством управлять, ведь даже небольшим предприятием никогда не командовал! Мало кто помнит об обоих президентах в позитивном ключе. Зато грузины до сих пор сожалеют о гибели Коставы, так как он был честным и сильным человеком. Хотя кто знает, как он бы себя показал – он так же не имел никакого опыта руководства, за исключением журнала "Грузинский язык и литература в школе".