вести хозяйство. Внимательнее готовить и правильно расставлять приоритеты в домашних обязанностях, чтобы создать наконец дом, которым Турд будет доволен.

Эви всегда была немного неуклюжей и допускала мелкие ошибки. Она знала, что не такая, как все. Однажды, когда учительница позвонила матери и предложила из-за интеллектуальных особенностей оставить дочь на второй год, мама расплакалась, удивляясь, почему Эви не может успевать, как другие дети. Но она не могла. Понять французскую грамматику и математические формулы не составляло для Эви труда, а вот считывать социальные сигналы она не умела и не понимала, чего ожидают от нее окружающие. Поэтому возникавшая временами раздраженность мужа казалась ей уместной.

В результате, хотя Эви и восприняла слова сестры Элис должным образом, она оставалась жить с мужем. Ей некуда было идти. К тому же Турд нашел временную работу охранника, и это улучшило его расположение духа в ту весну. Жизнь сразу стала сносной – пока Эви не обнаружила, что беременна.

Эви тут же поняла: оставаться у Турда больше нельзя. Бить ее – одно, но мысль о том, что муж может поднять руку на растущего внутри малыша, вызывала панику. Поэтому она упаковала сумку и сняла все доступные ей деньги.

Куда ехать, Эви не представляла, главное – уехать прочь. Открыв карту Швеции, она нашла самую удаленную точку и купила билет на поезд до Истада.

В назначенный день отъезда Эви собрала вещи и приехала на станцию, где ждала сестра Элис. Она обещала проследить, чтобы никто из больницы не позвонил и не сообщил Турду, что его жена не вышла на работу. В распоряжении у Эви было около восьми часов, пока муж не обнаружит ее отсутствие – этого времени должно хватить с лихвой, считала она. Эви с трудом верилось, что Турд предпримет реальные действия, чтобы найти ее.

Путь выдался долгий, но, когда Эви на следующее утро, сойдя с поезда в Истаде, подставила лицо летнему солнцу, ее переполняли надежды. Впервые в жизни она чувствовала себя сильной и свободной, будто наконец поняла свое предназначение, и, положив руку на живот, сказала малышу: «Отныне есть только я и ты». С вокзала Эви сразу отправилась в больницу, чтобы отвезти резюме.

Принявшая ее секретарь регистратуры рассказала, что они с мужем сдают квартиру в деревне поблизости; так Эви и ее малыш нашли себе дом.

Эви опускается на табурет. Она всегда обладала сильной интуицией и безошибочно отличала истинное от ложного. Приехав в Юсшер, с самого начала знала, что поселится именно здесь, и, хотя временами приходилось нелегко, здесь и осталась. Конечно, она не раз задумывалась, как бы все сложилось, если бы она не совала нос в церковные дела. Но Эви никогда не могла равнодушно смотреть на чужие страдания, это против ее натуры. Как ей в свое время помогла сестра Элис, так и она обязана помогать другим.

Эви в отчаянии закрывает ладонями лицо. Ведь надеялась, что не придется больше вспоминать то, что произошло, но вот явилась Патрисия. Приехала узнать о судьбе сестры.

Эви смотрит на телефон. Стоит сейчас позвонить, и назад пути уже не останется.

Мысли роятся в голове. Ей даже не представить себе, какие чувства испытывает Патрисия, но случившееся – чужая тайна.

Саба подходит к хозяйке и трется об ноги. Эви поднимает с пола и обнимает кошку. Та прижимается к ее груди и мурлычет, а хозяйка наслаждается теплом.

Эви подходит к телефону и снимает трубку. Она взвешивает в руке холодную пластмассу с тяжелым встроенным микрофоном и динамиком.

Перед ней телефонный номер – длинный ритмичный код из девяти цифр. Набрать его очень быстро – набрать и разбередить опять все старые раны.

В какое-то мгновение Эви подносит палец к диску, но потом передумывает, вешает трубку и выходит из комнаты.

30

Среда, 1 июля 1987 года

Пастор Роберт и Айно вернулись из прихода в Йончёпинге, где гостили несколько дней.

Все утро шел дождь, в воздухе пахнет мокрым асфальтом и свежескошенной травой. Дезире забралась на изгородь из еловых жердей и жует травинку. Маделен встает с ней рядом, опершись на столб.

Вынув изо рта травинку, Дезире тычет ею в подругу.

– Что сказала Айно в ответ на твой вопрос про Аманду? Ей что-нибудь известно?

Маделен отрицательно качает головой. Айно рассказала то же, что и Дезире: Аманда заболела и вернулась в Норвегию.

– Да нет, ничего.

Что-то промелькнуло во взгляде Дезире.

– Ты видела, какое она купила платье с розочками? Так хочет быть похожей на милую маленькую девочку, – смеется она.

Маделен делает над собой усилие, чтобы улыбнуться. Ей не нравится, когда Дезире говорит об Айно в таком тоне.

– Мне нужен новый бюстгальтер, – продолжает подруга и, ничуть не стесняясь, обеими руками подпирает грудь. – Кстати, почему ты так интересуешься Амандой?

– Да не интересуюсь совсем, – отнекивается Маделен. – Просто нашла в церкви ее песенник и задумалась, куда она уехала.

Дезире болтает ногами.

– Мне в любом случае ничего не известно, я даже не знаю, где именно в Норвегии она живет. Если уж совсем честно, она была скучной. Ты мне куда больше нравишься.

Дезире улыбается и пожимает плечами, из-за чего становится похожей на нахохлившуюся птицу. В это время из-за угла выходит Юнас. На нем солнечные очки в роговой оправе, хотя небо все еще затянуто полосками серых облаков.

Завидев Маделен, он останавливается и подзывает ее к себе.

Маделен бросает взгляд на Дезире, которая многозначительно смотрит на нее.

– Иди.

Когда она подходит, Юнас стоит, засунув руки в карманы. В джинсах и белой, обтягивающей широкие плечи футболке он выглядит выше ростом.

– Привет!

Маделен прикусывает губу. С того вечера на утесе они не общались.

– Привет! Как дела?

– Хорошо, – весело отвечает Юнас. – На работу тороплюсь, в Косебергу. Я там в киоске продавцом подрабатываю. А до Косеберги добираюсь на велосипеде, – добавляет он.

– Вот как? Здорово!

– Не уверен, что здорово, но хоть какие-то деньги.

Юнас улыбается, и Маделен чувствует, как сердце начинает биться чаще.

– Слушай, я тут кое-что для тебя приготовил.

– И что же это?

Он запускает руку в задний карман джинсов и вытаскивает кассету.

– Это сборник. Здесь – некоторые из моих любимых песен. Я решил, раз ты любишь Боуи…

Маделен берет кассету и косится на Дезире, которая беззастенчиво сверлит ее взглядом.

– Спасибо, – благодарит Маделен Юнаса и смотрит в его глаза. Он успел загореть, и волосы, похоже, выгорели, став еще светлее, чем раньше.

– Тебе, наверное, не на чем послушать?

– Да нет,