– Дверь надо слегка прижать, – сказал он, затворяя ее за собой.

Таниэль повернул ключ. Замок бесшумно закрылся, и с обратной стороны двери где-то на уровне плеча Таниэля послышался мягкий удар – по-видимому, Мори стукнулся головой о филенку.

Взяв ключ, Таниэль вошел в свою комнату и сел на кровать, стаскивая с себя одолженный галстук и запонки. Он был не в состоянии о чем-нибудь думать. Единственное, на что был способен его мозг, это подать сигнал, что воротничок впился ему в шею.

Только утром, при дневном свете Таниэль заметил, что у комода появился новый корпус, в который были переставлены старые ящики со всем содержимым, включая Катцу. Осьминог, судя по всему, одобрил новое место обитания, поскольку принес обратно краденые носки вместе с коллекцией разноцветных бусин и деталей часов. Пока Таниэль надевал воротничок, ящик закрылся. Изнутри послышалась недовольная возня.

Одевшись, Таниэль подошел к двери в спальню Мори, чтобы отпереть ее, но остановился на полпути. Глядя сквозь промежутки между тонкими балясинами, сделанными из дуба разных оттенков, старыми и более новыми, он заметил, что дверь в мастерскую открыта. Таниэль положил ключ обратно в карман и спустился вниз.

Как только он переступил порог мастерской, зажужжали электрические лампы. Ему пришлось остановиться, так как звук легко было услышать в расположенной наверху спальне. После нескольких томительно тянувшихся мгновений тишины Таниэль вошел внутрь.

Он стал обыскивать шкафы и ящики столов, начав с ближайших к входной двери. В шкафах лежали часы в коробочках, на многих из которых были наклейки с именами заказчиков. Таниэль внимательно проглядел их все, но не нашел ничего более интересного, чем пара морских хронометров, уже оплаченных морским ведомством. Ящики были в основном набиты часовыми деталями – необработанными шестеренками и пружинками, крошечными алмазиками, цепочками и проволокой всех размеров, а когда он, в конце концов, отыскал один ящик с бумагами, в нем оказались только квитанции и бухгалтерская книга, заполненная аккуратными японскими цифрами. Сверху лежал счет от ювелира за корпусы для часов.

Под бумагами он нашел простую шкатулку с квадратным углублением на крышке, как будто подготовленным для дальнейшей инкрустации. Таниэль открыл ее и тут же закрыл, не увидев внутри ничего, кроме часового механизма, но, услышав мелодичный звук, открыл ее снова. Когда он полностью откинул крышку, полилась тихая музыка. Реверсивный музыкальный механизм оставался на виду, так как основание шкатулки еще не было вставлено на место. Крошечная фигурка серебряной девочки начала вращаться под музыку, и ее зонтик постепенно раскрывался. Неожиданно для себя он долго не мог оторвать глаз от исполняющей пируэт маленькой танцовщицы. У Аннабел была музыкальная шкатулка, когда они оба были детьми, но, поскольку эта игрушка быстро надоедает детям после достижения четырехлетнего возраста, Таниэлю уже давно не приходилось видеть ничего подобного. Серебряная девочка замедлила вращение – завод в музыкальной шкатулке заканчивался. Таниэль видел, как ослабевали пружины, и, прежде чем танцовщица окончательно остановилась, закрыл шкатулку и положил ее на место.

Когда Таниэль стал открывать последний ящик, внутри что-то звякнуло. Это зазвенели, соприкасаясь, вставленные в широкий штатив стеклянные пробирки. Таниэль бросил взгляд на пустой дверной проем, потом снова посмотрел на пробирки. Все они были заткнуты одинаковыми пробками и не имели этикеток. На первый взгляд ему показалось, что в пробирках ничего нет, но, поднеся одну из них к свету, он понял по отбрасываемой ею тени, что на дне пробирки находится газообразное вещество. Приблизив пробирку к глазам, Таниэль смог различить крошечные частицы, плавающие внутри. Одна из них сверкнула голубым, и на поверхности стекла заискрился тонкий, как волос, проблеск, но тут же погас.

На стол вспорхнула механическая птичка, и в нос ему ударил запах химического вещества, такой же, какой он уже замечал раньше. Чтобы поймать птичку, Таниэлю пришлось положить пробирку на стол. Как только он обхватил птицу руками, она замерла. Таниэль нашел защелку и отодвинул ее: перед ним предстал внутренний механизм. Затем, усевшись на высокий стул перед микроскопом и глядя в окуляр, Таниэль стал изучать его детали.

В центральной части механизма находилось квадратное углубление, в которое была вставлена плотно перевязанная пачка из крошечных квадратиков бумаги. От нее исходил резкий химический запах, а сверху на ней стояла аккуратная красная печать с японской надписью «огнеопасно».

Таниэль быстро отдернул от нее руки, чересчур быстро. Локтем он задел пробирку, которую только что положил на стол, а теперь не успел поймать: скатившись с края стола на пол, она разбилась. Она была совсем маленькая, и звон бьющегося стекла не был громким, но он раздался в полной тишине. Таниэль, быстро захлопнув дверку на корпусе птички, подбросил ее вверх, и птаха перелетела к окну, распушив свои серебряные перышки.

Таниэль посмотрел на пол: от стеклянных осколков поднималось нечто серое, похожее на пыль. Почти немедленно у Таниэля защипало в глазах, а в оставшейся со вчерашнего вечера недопитой чашке чая стали происходить странные вещи. Вода исчезала, оставляя за собой на стенках чашки зеленое кольцо от заварки. Таниэль вскочил со своего места и отпрыгнул назад, но порошок уже образовал над столом темное облако. В воздухе запахло оловом. Таниэль отступил к двери и уже собирался бежать за Мори, но в это время раздался треск, и из облака полил дождь. Капли воды забарабанили по полу, задевая край стола и падая в наполовину опустевшую чашку.

Дождь кончился только после того, как маленькое облако полностью истощилось, и мастерская стала выглядеть так, будто кто-то опрокинул на пол чашку воды. Таниэль стоял, как ему показалось, целую вечность, ожидая, не произойдет ли чего-нибудь еще. В конце концов он дотронулся пальцем до мокрого пятна на полу. Убедившись, что это всего лишь вода, он вытер ее насухо и развесил влажные кухонные полотенца на спинках стульев. Итак, порох и безымянные химикаты для устройства дождя по требованию. Он поднялся наверх убедиться, что Мори все еще на месте. Ключ с трудом поворачивался в замке, от него на среднем пальце Таниэля осталась вмятинка. Он приоткрыл дверь, почти уверенный, что комната окажется пустой, но Мори все еще спал, положив голову на руку, солнце освещало его затылок. Как видно, кто-то забросил его сюда.

По воскресеньям в полицейском управлении, временно расположившемся в подвале Хоум-офиса, работали только дежурные сотрудники, и Долли Уильямсона среди них не было. Таниэль оставил у него на столе записку с жирно подчеркнутыми строчками и отправился разыскивать гостиницу, в которой у него была назначена встреча с Грэйс. Пошел дождь.

Гостиница оказалась ближе, чем он ожидал. Он множество раз проходил мимо здания с заостренным силуэтом, думая, что в нем расположено правительственное учреждение: оно находилось напротив Вестминстерского аббатства и было почти такого же размера. Заходя в помещение, посетители оставляли зонты в стойке из красного дерева возле дверей, и швейцар извлекал их оттуда по одному и уносил сушиться. Под сводчатым потолком мерцали огромные люстры. Таниэль предпочел разглядывать отбрасываемые ими радуги, чем смотреть на людей за столиками, в нарядах, пошитых на Сэвил-Роу, смеющихся, сидящих перед хрустальными бокалами и украшенными марципановыми фруктами пирожными. Дождь с удвоенной силой забарабанил по стеклу у него за спиной. Таниэль отодвинулся от окна. Он чувствовал себя стесненно, как будто ожидая, что сейчас кто-нибудь укажет ему на дверь и велит убираться, хотя ничего не указывало на вероятность подобного развития событий.