– Извините, пожалуйста.

– Хм? – вопросительно промычал Гризт. Прочная немецкая основа проглядывала даже в столь коротком, произнесенном им звуке. Венская консерватория.

– Вторая часть. Вы ее уже раньше где-нибудь исполняли?

– Нет, – настороженно ответил Гризт, – никогда. Ноты были напечатаны только сегодня утром.

– Стиплтон! – раздался голос Фэншоу.

– Стиплтон? – повторил Гризт. – Это вы раньше…

– Простите, – сказал Таниэль. Фэншоу на ходу улыбнулся Гризту и, подхватив Таниэля под руку, отвел его в сторону.

– Вы, кажется, подружились с мисс Кэрроу.

– О, я не позволил себе ничего неподобающего…

– Я вас в этом и не подозреваю. Однако вы не учились в Итоне и, к счастью для вас, не являетесь вторым сыном графа, поэтому к вам не будет претензий из-за дурных манер, нет, погодите, дослушайте до конца; не могли бы вы продолжать с ней беседовать в нелепой с точки зрения светских условностей, но решительной манере, за что я вам буду безмерно благодарен, и чтобы я при этом в своей благородной кротости не имел ни малейшей возможности вставить хоть словечко?

Таниэль попробовал осторожно высвободить руку, однако Фэншоу схватил его за пальцы и настойчиво сжал их.

– Но почему?

– Лорд Кэрроу хочет выдать ее замуж, а я, на свою беду, являюсь вторым сыном графа. Вы с ней уже познакомились. Вам бы хотелось на ней жениться? Мы с ней знаем друг друга с раннего детства, и, поймите меня правильно, она интересный человек, но она всегда была сумасшедшей, проводящей свои дни на чердаке, набитом взрывчатыми веществами. Ради всего святого, Стиплтон, спасите меня, а не то я сейчас начну вышивать прямо на буфетной стойке.

– Она мне нравится, – сказал Таниэль, рассмеявшись.

– Великолепно! Вы прелесть!

Фэншоу смешался с кавалерийскими офицерами, а Таниэль, набрав в легкие воздуху, пошел приглашать Грэйс на следующий танец. У той был сконфуженный вид.

– Фэншоу попросил вас занимать меня?

– Да. Я ведь не просто бесполезный идиот.

Она засмеялась. Но он заметил ее взгляд в сторону оживленно болтавшего с офицерами Фэншоу. Ее спина была напряжена, в глазах натянутое выражение.

– Вы хотели бы выйти замуж за Фэншоу? – спросил Таниэль.

– Мне надо выйти за кого-нибудь замуж, чтобы получить нормальное место для лаборатории. Тетка оставила мне дом, – помотала головой Грэйс, но не стала вдаваться в детали. Затем сразу перескочила на другую тему: – Короче говоря, завтра я буду в ресторане гостиницы «Вестминстер», и мне хотелось бы угостить вас чаем, если вы не работаете в воскресенье. Как насчет половины одиннадцотого?

– Спасибо, с удовольствием. Но почему?

– Потому что вы были ужасно добры ко мне безо всякой на то причины. У вас, быть может, есть занимающаяся наукой сестра?

– Нет, но у меня есть друг, который… занимается тем же разделом химии, как мне кажется.

Она рассмеялась, и он присоединился к ней, но внезапно осознал, что назвал Мори другом, хотя целых две недели боролся с собой, избегая этого слова.

Наклонив голову, Грэйс заглянула ему в глаза.

– С вами все в порядке? Вы вдруг погрустнели.

Таниэль отделался каким-то расплывчатым объяснением, о котором тут же забыл.

Бал завершился заполночь, и, когда Таниэль свернул, наконец, на Филигранную улицу, было уже около часа ночи. Все здесь выглядело призрачно в свете одиноких уличных фонарей, но все же иначе, чем в ту ночь, когда он впервые попал сюда после взрыва. Не шумел дождь, и он слышал поскрипывание старых деревянных построек, охлаждавшихся и оседавших после жаркого дня, а по все еще освещенным окнам угадывал, в каких домах живут холостые квартиранты. Слышно было журчание воды в сточных канавах под мостовой. В витрине пекарни все еще вращалась, поблескивая, модель колеса обозрения, бросая движущиеся тени на глянцевую поверхность тортов и пирожных, утративших свой цвет в полумраке. Один из тортов был украшен фигуркой сахарного лебедя.

На первом этаже дома под номером двадцать семь все еще горел свет. В гостиной то звучали, то замолкали странные фортепьянные аккорды. Он прислонился лбом к стене. Черт возьми, ноты! Он совсем о них забыл. Таниэль распахнул дверь.

Мори сидел, поджав под себя одну ногу, бесконечно наигрывая одну и ту же музыкальную фразу и все время сбиваясь: ему никак не удавалось одолеть интервальный скачок между октавами. Все лампы были погашены, горела только одна свеча на пустом пюпитре.

– Простите меня, я забыл про ноты, – сказал, досадуя на себя, Таниэль.

– Ничего, – Мори наконец оторвал руки от клавиш, с треском распрямляя уставшие пальцы. – Как вам понравился…

– Но вы только что играли эту вещь, – прервал его Таниэль. – Я спросил о ней Гризта, и он ответил, что исполнял ее сегодня впервые; думаю, он солгал. Сыграйте еще раз. Я уверен, что это она и есть.

– Я не могу. Я ее забыл.

– Вы не можете забыть что бы то ни было так внезапно.

Мори отвел плечи назад, как птица, не решившая, лететь ей или нет.

– Вы, вполне вероятно, и не можете, но посмотрим, что вы скажете, дожив до моего возраста. Как мисс Кэрроу, была в форме?

Улыбка застыла на лице у Таниэля.

– Откуда вы об этом знаете?

– Вы только что… рассказали мне, – сдвинул брови Мори.

– О, я, как видно, пьян больше, чем мне кажется. Или мои преклонные годы уже не за горами. Как бы то ни было, с ней было интересно. Я хочу вскипятить чаю, попьете со мной?

– Нет. Думаю, мне лучше отправиться в постель со своей простудой. Я вообще-то не собирался сидеть допоздна. Спокойной ночи, – сказал он, поднимаясь по лестнице.

Ожидая, пока закипит чайник, Таниэль заглянул в шкафчики в поисках меда. Лимоны у них были: Мори держал их на подоконнике, используя кислый лимонный сок для очистки деталей часов от масла. Поиски Таниэля увенчались успехом: он обнаружил баночку с куском медовых сот внутри. Он положил немного в чашку, выжал туда же пол-лимона и размешал все это в горячей воде. Приготовляя полезный напиток, Таниэль думал, что не должен этого делать. Ему не следует беспокоиться по поводу простуды Мори. Интересно, что сказал бы Уильямсон, если бы увидел его за этим занятием? Однако предупредительный сигнал, как видно, устал работать. Таниэль взял приготовленное питье и свой чай и, поднявшись по лестнице, постучал локтем в дверь Мори.

– Впустите меня, я вам кое-что принес.

Молчание, затем звук отодвигаемой защелки.

– Что именно? – спросил Мори осипшим голосом. – А, спасибо.

Таниэль не спешил уходить.

Мори прикрыл ладонью покрасневшие глаза.