В Морском министерстве давно пришли к выводу, что Англия и Франция готовятся к войне с Россией. До приезда Бутакова отправленные в командировку в Англию семь офицеров, кондуктор, юнкер, унтер-офицер и пять мастеровых работали под руководством Путятина и Пещурова. Им удалось купить паровой подвижной кран для обшивки деревянных судов бронёй. Корпуса корабельных инженеров подпоручик Фомин изучил производство на канатном заводе и образцовые камеры. Остальные добывали информацию о производстве литой стали по способу Бессемера, который англичане держали в секрете. Бутакову пришлось совершенствовать свои знания английского и французского языков, изучать технические термины. Кроме того, его обязали заниматься коммерческими, финансовыми и юридическими вопросами, требовавшими немалых специальных знаний. Так что Амалии Арсеньевне предстояло одной ходить по магазинам. Спустя некоторое время контр-адмирал Воеводский передал Бутакову приказ Краббе отправить в Россию «Первенец», не дожидаясь окончания достройки. Ему предписывалось до последнего момента скрывать это намерение от англичан и всеми силами форсировать работы.

В строительстве «Первенца» участвовали в качестве наблюдающих, или, пользуясь современной терминологией, военпредов, два корабельных инженера, два инженер-механика, унтер-офицер и пять мастеровых. Непосредственно они подчинялись капитану 2-го ранга Сергею Павловичу Шварцу. Воеводский, который сам дважды побывал на строившемся «Первенце», нервничал: ему казалось, что Бутаков не торопится. Батарею спустили в мае, время шло, а она по-прежнему находилась около стапелей Блэквол. Начались разногласия между Бутаковым и Колокольцевым. Дошло до того, что Колокольцев написал служебную записку Воеводскому под грифом «весьма секретно». Ему разрешалось это сделать в критической ситуации. В ней он сообщил, что Бруннов уже сам, невзирая на возражения Бутакова, назначил последний срок отправки батареи 8 июля. Григорий Иванович всё-таки убедил его, что раньше отправлять батарею нельзя. Контр-адмирал хотел, чтобы максимум работ был завершён в Англии. Колокольцев также осудил идею перевода военных заказов на частное лицо, которую высказал Бутаков.

Капитан-лейтенант в резкой форме сообщал в Петербург директору кораблестроительного департамента: «…ещё менее понятна мне белиберда, которую Бутаков понёс Бруннову о данном, будто бы ему, разрешении перевести железо на имя частного лица, как будто бы частным лицам позволят отправить товар в Россию морем во время войны?» Письмо капитан-лейтенанта, пользовавшегося большим доверием у Краббе и Воеводского, а также информация, полученная от Бруннова, послужили причиной отстранения Бутакова от работ, связанных с выполнением заказов, размещённых в Англии. Колокольцеву поручили принять дела у контр-адмирала, лично следить за ходом работ, о которых ежедневно докладывалось царю. Ему также вменили в обязанность заниматься и другими заказами морского министерства. Отстранение Бутакова провели дипломатично: контр-адмиралу дали задание с разведывательной целью совершить поездки по портам Англии и Франции. Григорий Иванович сообщил Краббе: повстанцы могут купить только частный пароход, чтобы использовать его для крейсерских операций, как это делали южане в Гражданской войне в США.

Информация Бутакова подтвердилась также из других источников. Григорий Иванович анализировал и обобщал сведения, поступавшие от офицеров, которые работали в европейских странах ещё до приезда адмирала. Только раньше такую информацию они передавали вице-адмиралу Путятину. Словом, Бутаков играл роль резидента. Учитывая длительность пребывания в командировке, офицерам разрешили привезти с собой семьи. Амалия Арсеньевна уже давно прибыла в Англию со всем семейством. Григорий Иванович поселился на острове Уайт, расположенном недалеко от Лондона.

Прекрасно владевший несколькими языками, высокообразованный, державшийся с большим достоинством адмирал внушал уважение англичанам. Один из русских морских офицеров с транспорта «Гиляк» побывал в гостях у Бутаковых в городке Райт. В своих воспоминаниях он привёл слова английского флагмана о Бутакове. Правда, звучали они несколько двусмысленно: «Как счастлив ваш флот, — сказал седой и старый заслуженный англичанин, — что имеет в своём распоряжении такое изобилие способных и славных адмиралов. Глядя на вашего Бутакова, невольно думается, что вы даже не особенно цените их, не находя соответствующего им дела и поручая им такие занятия, которые даже с большим успехом и удобством, мог бы выполнить молодой капитан. Мы, вполне морская нация, не можем похвалиться лишними такими адмиралами».

Офицеры, работавшие под начальством Бутакова, неутомимо, как пчёлы, собирали информацию, которую Григорий Иванович через посольство пересылал в Петербург. Разведчикам удалось добыть, подкупая служащих на судостроительных предприятиях, чертежи судов выдающегося инженера-кораблестроителя Мак Грегори Лэрда, патенты по винтовым двигателям, сведения об освещении судовых помещений, чертежи фрегатов «Bellerophon» и «Valliant», новых мониторов. Результативно работали офицеры не только в Англии, но и во Франции, где сумели получить спецификацию французской канонерской лодки, строившейся на заводе Forges et Chantey и сведения об опытах подводной стрельбы из пушки Армстронга на глубине 6 футов. Краббе благодарил Бутакова за сведения по артиллерии.

Важную информацию добыл разведчик, работавший в Нидерландах. Он передал Бутакову подробные сведения об укреплениях со всеми чертежами и описаниями, чертежи электрической маячной лампы и даже протокол заседания правительства Нидерландов, где обсуждались вопросы броненосного судостроения.

В начале июля возникла реальная угроза разрыва дипломатических отношений с Англией. Все силы морского министерства бросили на скорейшее получение заказанной техники и материалов из Англии. Поэтому Краббе приказал Бутакову вновь подключиться к работам, которые вёл Колокольцев.

Управляющий морским министерством сообщил Григорию Ивановичу, что разрыв предполагается в середине июля. Он был встревожен тем, что из оплаченных 1400 блиндированных плит в Россию доставлено только 90. Николай Карлович внушал Бутакову: «…мы находимся в таком положении, что разборчивыми быть нам невозможно. Нам нужно, во что бы то ни стало, иметь всё нужное для броненосных судов, непременно в течение нынешней навигации, т.е. до 1 августа».

Адмирал также выразил неудовольствие медлительностью работ и требовал ежедневной информации. Англичане умышленно затягивали изготовление броневых плит. Колокольцев поместил заказ на 2800 броневых плит у заводчика Брауна, но тот срывал поставку. Тогда Александр Александрович обратился к другому предпринимателю, Биллю. Англичанин отказался, сославшись на жёсткость сроков изготовления плит. Тогда Бутаков взял переговоры на себя. Билль предложил ему не ждать всю партию, а отправлять плиты по мере готовности на судах через Либаву или Ригу, а далее по железной дороге. Кроме того, Григорий Иванович договорился в Шеффилде со знакомым заводчиком Броуном, что тот поставит броневые плиты через Кенигсберг. Учитывая предполагаемую бомбардировку Кронштадта в случае войны, Григорий Иванович предложил купить брандспойты, чтобы тушить пожары в городе. Но из Петербурга ответили, что чертежи их имеются в Публичной библиотеке, а сами брандспойты изготовят на Кронштадтском пароходном заводе. Григорию Ивановичу и его сотрудникам удалось без препятствий со стороны властей отправить «Первенец» в Россию. В августе он прибыл в Кронштадт.