— Я не смотрела, но на первый взгляд — ничего.

Лариса прошла в свою комнату, достала бабушкин ларец, коробочки с драгоценностями и убедилась, что все цело. Деньги тоже лежали на обычном месте — в шкатулке на ее туалетном столике.

Экономка молча следила за ней.

— Все на месте, Таня.

— Тогда вор залезет еще раз, если вчера у него не получилось.

— Квартира на охране.

— Но мы не сдаем ее на охрану.

— Теперь будем сдавать.

Лариса объяснила экономке, как это делается, и назвала код.

— Но когда я приду, я же сниму ее с охраны, а в это время кто-то может войти.

— А вы делайте так. Войдя в квартиру, снимайте с охраны, а потом сдавайте снова. Если кто-то откроет дверь, пока вы дома, то через пять минут приедут с пульта охраны. За это время воры смогут только усыпить Дона, а добраться до вас не успеют. Мужа я предупрежу, чтобы он сразу же звонил на пульт, как только войдет в квартиру.

На Садовом Лара застряла в пробке. Вот черт, и так времени нет, а тут еще эти проклятые заторы. От размышлений ее отвлекло треньканье мобильника.

— Лариса Николаевна, здравствуйте, — услышала она голос Ароныча.

— Добрый день, Борис Аронович.

— У меня есть на примете способный молодой человек, Олег Филимонов. Если хотите — можете взять его своим заместителем с испытательным сроком. Рекомендую его вам со всей ответственностью. Олег молод, но он очень талантливый юноша.

— Спасибо за заботу, Борис Аронович. Ваша рекомендация — гарантия деловых качеств.

— Всегда рад помочь. У меня есть еще двое перспективных молодых людей.

Поблагодарив давнего поклонника, Лара убрала трубку, но телефон снова затренькал.

— Дочуля, это я. Может, заглянешь ко мне на минутку?

— А что случилось, мам? Плохо себя чувствуешь? — встревожилась Лариса.

— Нет-нет, просто хотела с тобой поговорить.

— Может, скажешь хотя бы в двух словах, а то мне стало тревожно.

— Да по телефону не хочется. Ты уж приезжай, как выкроишь полчасика.

— Ладно, мам. Доберусь до своего офиса, посмотрю, как там дела, и приеду.

В свой кабинет она попала только через полтора часа. Дел накопилось много. Просмотрев и подписав документы, Лара попрощалась с сотрудниками.

Приехав к матери, она уже с порога увидела — та очень расстроена.

— Ну, давай, мам, говори, что тебя беспокоит.

— Дочуля, ты уж прости, что вмешиваюсь в твою жизнь, но я давно поняла — у тебя кто-то есть. Что-то мне стало тревожно: а вдруг Миша узнает? Ведь он заботливый отец Лешеньке, да и к тебе хорошо относится. Вежливый, деликатный, интеллигентный. Я не осуждаю тебя, раз вышла за него не по любви. Ты у меня молодая, еще пожить хочешь. Но очень прошу, дочуля, будь поосторожнее, чтобы муж ничего не узнал.

— Да теперь уж не узнает...

— Ты рассталась с тем мужчиной?

— Нет, мам, его убили.

— Господи, что за времена! А за что?

— Неизвестно. Следователь полагает, что убил кто-то из своих. Или у убийцы был ключ от нашего офиса, или Костя сам открыл ему дверь.

— Ой, ужас какой!.. То-то я вижу, ты сама не своя... Но если убил тот, у кого был ключ, значит...

— Значит, трясут нас всех.

— И тебя тоже?

— Меня в первую очередь.

— То-то Миша о тебе так тревожится...

— Да? Что-то я этого не заметила. Он такой же спокойный, как и всегда. Встретит, спросит, не устала ли я, и уходит в свою комнату работать. Иногда до глубокой ночи сидит над расчетами. Мои проблемы его не заботят.

— Нет-нет, ты не права, дочуля, муж очень за тебя переживает. Пришел расстроенный и спрашивает...

— Миша приходил к тебе? — перебила ее Лара.

— Да, сам пришел посоветоваться.

— За одиннадцать лет, что мы женаты, мой муж ни разу у тебя не был!

— Видимо, он очень расстроился из-за тебя. Я тогда подумала, что он намекает на твой роман, дескать, увлеклась, влюбилась без памяти и сама себя не помнит.

— Нет, мам, Мише про Костю ничего не известно.

— Я же об этом не знала, растерялась. Стала его успокаивать, мол, в семейной жизни все бывает, Ларочка просто устала, работает слишком много... А он мне вдруг как брякнет, что надо показать тебя психиатру. Я так и опешила от неожиданности. В общем, Миша опасается, что у тебя есть какие-то изменения в психике.

— Ну-ка, ну-ка, мам, расскажи подробнее, что он тебе говорил, — попросила Лара, ощущая знакомое чувство тревоги, — вот уже и муж догадался, что она теряет рассудок.

— Сначала Миша расспрашивал меня, не было ли у тебя раньше каких-нибудь странностей в поведении, не теряла ли ты в детстве сознание, не ушибалась ли головой, не ходила ли во сне. Я рассказала ему про тот случай: помнишь, ты упала с качелей и ударилась головой? Тогда мы все перепугались, было много крови, пришлось везти тебя в травмпункт, накладывать швы. Может, надо было тогда тебя в больницу положить, но ты так плакала... А врач посмотрела и говорит: раз девочка сознание не теряла, можно полежать дома. Ты потом почти месяц в школу не ходила. Миша спрашивал, не было ли с тобой странностей после того случая. Я возмутилась — ты и в школе, и в институте была отличницей, все тебя хвалили и говорили, что ты очень способная. Но Миша не это, оказывается, имел в виду.

— А что? — еще больше встревожилась Лариса.

— Не было ли у тебя раньше таких случаев, когда ты что-то сделала, а потом этого совершенно не помнишь. Ну, как бы провалы в памяти.

Лара уронила голову на руки. Алевтина Васильевна подошла и обняла дочь.

— Не расстраивайся так, родная моя, безвыходных ситуаций не бывает. Мы что-нибудь придумаем. Теперь-то мне все стало понятно.

— Что тебе стало понятно, мама? — Лариса подняла голову.

Та отвела глаза и стала теребить подол фартука.

— Ты боишься произнести это вслух, да, мам? Ты думаешь, это я убила Костю?

Глаза Алевтины Васильевны наполнились слезами.

— Ой, горе-то какое, доченька... А Лешеньку-то как жалко... И тебя мне жалко...

Когда плачет родной человек, у женщины тут же наворачиваются слезы. В носу у Лары засвербило, глаза набухли слезами, она прерывисто вздохнула, стараясь не глядеть на мать.

— Но ты не думай, дочуля, я тебя совсем не осуждаю. Ты ведь у меня всегда была девочка добрая, мухи не обидишь. Значит, так довел он тебя, что у тебя просто не было другого выхода...

— Мама, что ты говоришь?

— А что? — испугалась Алевтина Васильевна. — Прости, если я тебя чем-то обидела.