Глава 23

К середине весны Берти и Зак созрели, подойдя с серьёзным разговором. Мы тогда праздновали день рождения Гершвица в одном из популярных у студентов баров и были изрядно навеселе.

– … проверили мы информацию о возможности найти месторождение по записям в старинном дневнике, – неторопливо отсчитывался заметно нервничающий Берти, подрагивающими руками раскуривая сигару, – извини, Эрик, но такие вещи подлежат проверке.

Равнодушно пожав плечами, откидываюсь на спинку стула и подзываю официанта.

– Ещё один мартини… да, с луковичкой.

– И обнаружили, – перехватил эстафету более спокойный Зак, – что это не так уж и редко бывает. Не то чтобы каждый день, но геологи подобрали нам несколько десятков таких случаев и уверенно говорят, что в действительности их как минимум на порядок больше. Нежелательно упоминать о старинных картах и рукописях, чтобы не ввязываться в суды с потенциальными наследниками.

– Оказывается, поиски в архивах могут дать не только научную степень, но и вполне весомое состояние, – хихикнул немного успокоившийся Берти, – ты как насчёт небольшой авантюры? Понимаем, что вряд у тебя есть ещё одна партия столь же интересных документов…

На этих словах друзья-приятели впились в моё лицо глазами, старательно высматривая несоответствия. Смеюсь чуть громче и непринуждённей, чем нужно, и парни довольно переглядываются.

… – но может быть, ты хотя бы знаешь, где начинать поиски? – Продолжил Барти, – по местным архивам мы и сами справимся, но в Южной Америке свои особенности. Нужен надёжный человек из тамошних уроженцев, притом образованный и хотя бы немного понимающий в работе с документами.

– Спасибо, но нет, – отвечаю, подпустив в голос немного пьяной горечи и обиды, – когда в последний раз ко мне подошли с похожими речами, я поверил и начал действовать. Вот только мне досталась малярия, схватки на ножах, отсидка в тюрьме и прочая романтика. А компаньонам – прииск. Дескать, они вложили самое главное – деньги и связи, потому и основная доля – им. Что карты были моими, как и почти все усилия, господа благополучно забыли.

– Эрик… – начал было Берти укоризненно. Фыркаю в ответ пренебрежительно.

– Забыли, парни! Мои бывшие компаньоны все как на подбор из порядочных семей, такие же славные парни, как вы. Так что следующая авантюра… если она будет, конечно, – спохватываюсь торопливо, – только самостоятельно! Сейчас денег на это в обрез, но лет через несколько…

На этом прекращаю разговор, и хлопнув пару стаканчиков виски, уезжаю на такси домой.

– Я не я буду, – говорю сам себе с пьяной улыбкой, закрывая за собой входную дверь, – если через пару недель Зак с Берти не подкатят ко мне с проектом равноправного партнёрского договора!

* * *

Выдохнув, Аркадий Валерьевич потрепал по голове стоящую на коленях проститутку.

– Ступай, милая, – небрежно бросил мужчина, застёгивая штаны. Милая хихикнула и кошачьим движением взяла протянутую банкноту. Проводив девицу взглядом сытого хищника, попаданец ухмыльнулся.

Графиня… нет, ну а что? Есть у него такая слабость с недавних пор, драть исключительно титулованных дворянок. В крайнем случае нетитульных, но чтоб род с историей – папенька в Думе или губернатор какой.

Не прошло и года с момента переноса, а он уже не бесправный мигрант, а полноценный гражданин Веймарской Германии. Собственная квартира в четыре комнаты, Мерседес одной из последних моделей и кругленький счёт в банке.

До былой роскоши ещё далеко, но можно уверенно сказать, что год-другой такими темпами, и жизнь станет немногим хуже прежней – с поправками на отсутствующее пока телевиденье, интернет и медицину.

С ноля! Только знания, разум и привычка идти при необходимости по головам, спасибо святым девяностым.

– Да, есть знания будущего, – мужчина сам не заметил, как начал говорить вслух, – но и у этих тоже преимущества! Образование прекрасное, родственные связи с дворянами европейскими. Единицы хорошо устроились! А ведь элитой себя считали, особого отношения требовали, быдло по щекам хлестали… А как пришла беда, так оказалось что и вы и сами – быдло! Выродившиеся потомки некогда великих людей.

– Да и были ли великие среди ваших предков? Всё больше Кутайсовы[98], а даже если и нет… стоит посмотреть на ваших женщин, так ясно же – от слуг крепостных зачинали, а не от законных мужей! От кучеров, лакеев, денщиков…

Выпустив пар, Аркадий Валерьевич догнался коньяком и замурлыкал песню о поручике Голицине, призывая того надеть ордена.

Четвертые сутки пылают станицы,

Горит под ногами Донская земля.

Не падайте духом, поручик Голицын,

Корнет Оболенский, налейте вина.

Не падайте духом, поручик Голицын,

Корнет Оболенский, налейте вина.

Мелькают Арбатом знакомые лица,

С аллей цыганки заходят в дома.

Подайте бокалы, поручик Голицын,

Корнет Оболенский, налейте вина.

Подайте бокалы, поручик Голицын,

Корнет Оболенский, налейте вина.

Мурлыкая красивую, но насквозь лживую[99] песню, попаданец не задумывался о недавнем монологе. В его сознании мирно уживалось пренебрежительное отношение к титулованному быдлу и преклонение перед Россией, которую мы потеряли.

Хотелось туда – где балы, вальсы Шуберта, лакеи и юнкера. Возможность отхлестать слугу по щекам и нагнуть горничную, у которой такого рода услуги нередко входили в служебные. Себя Аркадий Валерьевич безусловно считал человеком, который имеет на это право – заслужил.

Прорвался сквозь девяностые и ведь жив остался! Не спился, не скололся, не свалил на загнивающий Запад, сдавшись по сути более успешным конкурентам. Сына к делу пристроил, с нужными людьми свёл. И здесь выстоял, вылез… не на вершину пока, но есть шансы, есть!

Он сделает всё возможное, чтобы дети и внуки унаследовали его положение. Не прорывались снизу в конкурентной борьбе, а сразу на вершину – на вертолёте.

Навсегда! В его мире не будет больше никаких Революций и переворотов. Быдло не будет претендовать на что-то выше тёплого барака и места надсмотрщика в оном. А его дети, его потомки станут теми, кто правит. Аристократией.

Новый Мировой Порядок[100] грядёт и Постниковы займут достойное место среди Правящих!

Горничная прервала высокие размышления одного из Грядущих Правителей Земли (на меньшее Постников не соглашался даже в мыслях) сообщением о госте.

– Эх! – Вздохнул не слишком трезвый Аркадий Валерьевич, небрежным жесток указывая на небольшой беспорядок, – это… и зови.

Присев в книксене, горничная быстро прибралась и удалилась. Попаданец вообще любил такие вещи – мажордомы, книксены… поэтому его немецкая горничная приседала в книксенах и склоняла голову при каждом удобном и неудобном случае.

Выходец из будущего, получивший своеобразную эстетическую