Впрочем, вскоре казаки убедились в справедливости княжеских речей. Прокопченные, маленькие избы сменились добротными домами с печными трубами на крышах, украшенных затейливой резьбой. «Наверняка купчишки здесь обосновались, – решил Иван. – Сразу видно, в ратном деле ничего не понимают, лишь барыши подсчитывать горазды. Это ж надо впритык друг к другу жилища понастроить да еще улицу бревнами застелить. Коли полыхнет – в одночасье все выгорит. Недаром Герасим сказывал, что Москву эту татары не раз уже жгли».

Миновав посад, отряд подъехал к земляному валу, на вершине которого виднелся плетень из толстых жердей, служивший, видимо, основой земляного укрепления.

– Так это что, и есть царский кремль? – усмехнулся Иван, укоризненно качая головой.

– Нет, сие Китай-город, до кремля еще добраться надо и не так-то просто в него попасть, но это уже Москва. Вон, видишь, справа, – князь указал на большое деревянное строение, похожее на огромную ногайскую юрту, из которого валил густой дым и раздавался лязг железа. – Это пушечный двор, там оружие огненного боя льют. А вон, слева, видишь каменную башню? Это арсенал. Там пушки с порохом хранят.

Помрачнев лицом, царев посланник с язвительной усмешкою добавил:

– А за ним – тюрьма. Ее отсюда не видать. Но это так, для мелких злоумышленников, для ослушников побольше, вроде нас с тобой, в самом кремле застенок имеется. Ну да ладно, хватит о печальном, давайте в город въезжать.

Приосанившись, Дмитрий Михайлович выехал вперед и направился к высокой каменной башне, у которой стояло десятка два стрельцов. Как ни странно, но казаков пропустили в ворота беспрепятственно. Судя по всему, верным стражникам царевым было не до станичников. Большинство из них, словно свиньи в дерьме, рылись в телегах стоявшего поодаль от ворот торгового обоза.

– Чего это они на нас, разбойников, даже не взглянули, а купчишек вон как потрошат? – насмешливо поинтересовался Разгуляй.

– Какой с тебя им прок. Начни подачку вымогать, так еще плетью вдоль спины получишь, купчишки же народец мирный, мзду14 безропотно дадут.

– Ну а если не дадут, заартачатся? – не отставал с расспросами Митяй.

– Тогда в тюрьме той самой окажутся, – преспокойно заверил Новосильцев и как ни в чем не бывало продолжил путь по знакомой с детства московской улице.

В Китай-городе не то что мужицких изб, но и купеческих домов почти не было, все больше резные терема да каменные палаты. Однако здесь, как и в посаде, малочисленные по дневному времени прохожие, завидев казаков, норовили прильнуть к забору, а то и вовсе скрыться в ближайшей подворотне.

– Отчего народ московский так пуглив? – изумился Княжич.

– Поживи здесь год-другой, таким же станешь, – усмехнулся Дмитрий Михайлович и начал разъяснять станичникам московские порядки. – Опричнину-то государь извел, но душегубы, что в ней служили, в большинстве своем при нем остались. Куда им деться друг от друга. И нас наверняка за царских стражников народ принимает. Кто ж еще-то может по Китай-городу при оружии разъезжать. А от тех добра не жди, вот и прячутся людишки от греха подальше.

«Да, занесла нелегкая. Не напрасно побратим предупреждал, мол, смотри, в опричники не выслужись. Люди добрые уже от нас шарахаются. Коли дальше так пойдет, и впрямь недолго угодить в кромешники«, – ужаснулся Ванька.

Видно, угадав его мысли, Новосильцев строго вопросил:

– Ну что, не передумали ехать к государю на поклон. Сейчас решайтесь, после поздно будет. Как войдем в кремлевские ворота, обратно уже не повернуть.

Станичники невольно остановились, вопрошающе уставившись на – Княжича – гляди, тебе решать. Поразмыслив с полминуты, Иван отчаянно взмахнул рукой и со словами «Едем, возвращаться – примета дурная. Ежели бог не выдаст, так и царь не съест» двинулся вперед. Вскоре улица закончилась, и знаменный отряд Хоперского полка вступил на площадь, что раскинулась у самых главных, Фроловских ворот Московского кремля.

– Глянь, казаки, какая красотища, – воскликнул Бешененок, выражая всеобщее восхищение. Есаула поразил не столько вид кремля – крепость, как крепость, только очень уж большая, он его таким себе и представлял, – сколько величаво возвышающаяся над площадью церковь, число причудливых, разноцветных куполов которой даже трудно было сразу сосчитать.

– Ай да церковь, даже верится с трудом, что смертный человек такое сделать может. Вот бы повидаться с зодчим, который это чудо сотворил, – восторженно промолвил он.

В ответ ему князь Дмитрий криво улыбнулся и назидательно изрек:

– Это, Ваня, не церковь, а Покровский собор, его в народе еще храмом Василия Блаженного кличут, потому как он стоит на костях сего угодника божьего. А насчет зодчего, так где ж его теперь отыщешь, а коль отыщешь, вряд ли ваша встреча будет радостной. Ты-то бедолагу увидишь, да он тебя не сможет разглядеть.

– Это почему?

– Да потому, что государь велел его ослепить, чтобы где-нибудь в иной земле чуда подобного не создал.

Беседу их нарушил залихватский крик.

– Расступись, честной народ. Дай покойничкам проехать на тот свет.

Мимо казаков пронеслись сани, которыми правил возница с лицом юродивого, и на которых лежали едва прикрытые окровавленной рогожей обезглавленные тела.

– А это еще что? – не на шутку встревожился Княжич. Рассказ об ослепленном зодчем и повозка с человеческими трупами впечатлили даже много кое-чего повидавшего есаула.

– Казненных с лобного места везут. Оно вон, по леву сторону от нас, – снова начал просвещать Ивана Новосильцев.

– А по правую, похоже, погреба с вином, – с плутоватою ухмылкой предположил Разгуляй. Чуткий нос хорунжего издалека учуял знакомый запах.

– Да, станичники, разумно москвичи живут, нам, ворам, не чета. Богу помолился, окатил винишком душу да на плаху взошел. И всего делов-то – вокруг площади пройти. Ни за верой, ни за радостью, ни за смертью далеко ходить не надо, – тяжело вздохнул Митяй и добавил, кивая в сторону кремлевских ворот, из которых в это время выехали двое всадников.

– Нас, похоже, тоже скоро к этому приучат. Вон, уже и наставники скачут.

Судя по серебряным с золотым орлом кольчугам, это были не стрельцы и даже не служивые дворяне, а кто-то поважней. Один из всадников вздыбил своего коня пред Новосильцевым, который, по случаю прибытия в столицу, надел соболью шубу, невзирая на его боярский вид, он грозно выкрикнул:

– Стой, кто такие? – однако, натолкнувшись на бесстрашный взгляд пестрых Ванькиных глаз, сразу поубавил спеси, как это делает матерый хищник, повстречав в глухом лесу себе подобного, и уже почти доброжелательно поинтересовался: – По какому делу в Москву пожаловали, воины православные?

– Я князь Дмитрий Новосильцев, по приказу воеводы Шуйского привел государю на поклон донских казаков, тех самых, что в войне с поляками особо отличились, – с достоинством изрек царев посланник.