Я глубоко вздыхаю, пытаясь успокоиться. Чистая случайность, что я вообще сюда попала.

В четверть восьмого я припарковалась в запрещенном месте, взяла из багажника пару вещей и, конечно, мою мисс Марпл на поводке.

Я мчалась по пустой красной ковровой дорожке. Марпл не любит быстро бегать, но в этой ситуации я не могла ей потакать. Церемония награждения уже началась, а выход Бенте Йохансон, если бы ее наградили, я не могла пропустить ни в коем случае. Я была обязана испортить ей радость и от премии и от г-на фон Бюлова.

Когда я его увидела, сразу поняла, жди неприятностей. Этот сотрудник службы безопасности смотрел на меня очень недоверчиво: на мне все еще были светло-голубые бермуды и футболка с цветочком.

«Я приглашена», – сказала я как можно увереннее.

«Тогда у вас должно быть приглашение».

«В принципе да, но я только что с самолета, прилетела с острова. А оно лежит на письменном столе в моей вилле на берегу Шлахтензее».

«Без приглашения нельзя».

«Я обручена с одним из награжденных».

«Я слышал это сегодня уже пять раз». Два метра мускулов безразлично смотрели на меня, как будто сверху я была вообще неразличима. «Иди отсюда, девочка, я повторять не буду».

Пожалуйста, не сейчас! Ведь я так близка к цели! Сейчас мой замечательный последний выход! Дебют ангела в роли мести и фурии. Что же, мне сорвать выступление из-за твердолобого кретина, который показывает власть и самоутверждается за мой счет? Я уже готова была разрыдаться, как вдруг тяжелая рука опустилась мне на плечо и отодвинула меня в сторону.

«Пропусти-ка меня, малышка».

Я обернулась. Позади меня стоял – узнаваемый по темной коже и тонированным очкам-каплям – Негеркалле Швенсен, бывший гамбургский сутенер и осужденный король улиц красных фонарей.

Когда несколько лет назад его подстрелили, он, лежа на носилках, показывал знак V и не давал снять с себя очки.

Угрожающим тихим голосом Негеркалле спросил охранника:

«Ты меня знаешь?»

«Ммммм».

«Хочешь иметь спокойный вечер?»

«Дааа».

«Тогда пусти меня. И малышку тоже. Или я тебе новое лицо сделаю».

Охранник посторонился и зло посмотрел на меня, как будто я была виновата в его унижении. Я улыбнулась ему так язвительно, как только могла. Потом Негеркалле потащил меня к входу, пожелал приятного вечера и исчез в направлении зрительного зала. Я смущенно, удивленно и благодарно смотрела ему вслед, потом стала искать туалетную комнату.

Марпл взволнованно сопела, как будто искала местечко, где бы сделать свои дела. Я подумала, что собакам вход в зал воспрещен, но мне показалось излишним возвращаться и уточнять это у охранника.

Бросаю в зеркало последний взгляд. Вид, что называется, на крайний случай, но, в общем, я довольна. Филипп сказал бы, что я выгляжу «естественно». Что ж, он прав: черное платье на тоненьких бретелях, золотые босоножки на шпильках, свежие веснушки на носу и красный мстительный рот. Дав пятьдесят марок уборщице, я уговорила ее последить за Марпл.

«Не больше чем на полчаса. Мне только нужно уладить там кое-что».

«Вы получаете награду?»

«Что-то вроде».

Как хорошо, что всю свою жизнь я почти всех любила. Безобидная, любящая, глупенькая Амелия куколка Штурм. Все злое, что во мне накопилось за тридцать два года, я выплесну за один этот вечер. С днем рождения, куколка!

Настал час Икс.

Глубокий вдох.

Вперед. Я не могу проигрывать. Слишком далеко я зашла.

Через боковую дверь вхожу в зрительный зал. Вижу знакомые лица. Шерно Джобатай, дурачок, сидит сбоку. На ногах кроссовки, красные, как задница павиана. Не понимаю, как его сюда пустили. Оливер Гайссен выглядит так, будто он только что с постели, а Харальд Шмидт вообще задремал между Хайке Макач и Бастианом Пастевкой. Ну, это как раз понятно: но перед огромным золотым Бэмби Фил Коллинз поет свою новую колыбельную. Вызывая скуку даже у меня. Напряжение, однако, снимает.

Теперь за дело.

Я обнаружила Филиппа!

Он сидит в первом ряду, между двумя блондинами: Томасом Готтшлаком и Бенте Йохансон. Рядом с Бенте сидит Юлиус Шмитт, потом Ксавьер Найдо и Том Круз.

Ну хорошо, Бюлов, ты получил, что хотел. Твоя номинированная пассия – в одном ряду с тобой, твоим любимым певцом и актером, чей текст из «Миссии», которая «невыполнима», ты знаешь почти наизусть.

Стук крови в висках. Капли пота бегут по спине. Я хочу забрать собаку и уехать домой. Но ноги не слушаются, а взгляд не отрывается от двоих, которые не могут, не должны быть парой.

Упади я сейчас замертво – не стану жалеть.

Аплодисменты возвращают меня назад из страны грустных мыслей. Фрауке Лудовиг передает Филу Коллинзу букет цветов, два воздушных поцелуя и объявляет следующего:

«Дамы и господа, еще никогда номинирование не привлекало такого внимания. Какая передача будет объявлена передачей года? Ответ даст наш следующий гость. Пожалуйста, приветствуйте единственную и неповторимую Верону Фельдбуш!»

Глупая перепелка с ненатурально хорошей фигурой. Я не знаю фрау Фельдбуш, но, несмотря на это, терпеть ее не могу.

Верона не сразу открывает конверт и немного хихикает: «Дамы и господа! Премию Бэмби получает… «Овуляция твоей жизни», ведущая Бенте Йохансон!»

Ааа! Еще и это! Кажется, сейчас будет взрыв. Мало того, что она получает моего мужчину, так теперь еще и Бэмби. Совершенно незаслуженно! Шведская сука! Пока Бенте триумфально шествует к сцене под крики и аплодисменты, я медленно выхожу вперед.

Верона передает Бенте золотого оленёнка.

«Дорогая Бенте, рада ли ты награде, хотя кое-кто здесь, по-видимому, завидует тебе?»

«Ах, дорогая, по-моему, я честно заслужила своих завистников». Бенте ржет, как игрушечный мешок со смехом.

Я смотрю на ее облегающее платье, на ее длинные, тонкие руки. Длинные стройные ноги. Длинную стройную шею. Редко когда еще я казалась себе такой маленькой и толстой. К сожалению, у меня в глазах слезы, и только тревожная мысль о том, как ужасно буду я выглядеть с размазанной тушью, не позволяет мне разрыдаться.

Через час можно реветь сколько влезет. Сейчас я могу кричать, что хочу. Но сейчас этой истории будет положен достойный конец.

Бенте приступает к благодарственной речи.

«Спасибо, Верона. Спасибо членам жюри, и моему продюсеру, и моим родителям, которые всегда в меня верили. Но самое большое спасибо – моему любимому. Потому что с сегодняшнего дня для меня и для него начинается новый отсчет времени. Эта награда принадлежит и тебе, доктор…»