Главарь лежал на боку, зажав рукой правое плечо. Гуров наклонился над ним и осмотрел рану. Пуля прошла навылет и умудрилась не задеть легкое. В раненой руке Игнат сжимал бумажник. Гуров вытащил его из слабеющих пальцев. В бумажнике было несколько стодолларовых купюр и пара кредитных карточек. Гуров вытащил их и бросил раненому Игнату на грудь.

– Так, говорите, деньги не пахнут? – спросил сыщик бандита, глядя в его подернутые пленкой боли глаза. – Понюхайте их, когда будете сидеть в камере смертников. На том свете встретимся, расскажете, что учуяли.

Гуров обернулся. Позади него стоял Крячко, а чуть поодаль полковник Бурдин. По комнатам дачи рассыпались бойцы из спецотряда ФСБ, разыскивая тех бандитов, кому удалось спрятаться.

– Стас, неужели ты стрелять научился? – спросил Гуров, глядя на улыбающегося друга.

– Ну и видок у тебя, Лева. Сразу видно, что не с девочками в постели кувыркался! – удивился Крячко и ответил на вопрос: – Нет, стрелял не я. Это у нас вон Федорыч стрелок. Я бы и из рогатки так не попал. Между прочим, господин Шерлок Холмс, я из-за тебя всю ночь на ногах. Ты уж заканчивай эту волынку побыстрей. Спать ужасно хочу...

– За твои фортеля тебе, Лева, голову оторвать вместе с погонами мало! – ворчливо проговорил Орлов, когда выслушал доклад Гурова и поморщился, оглядев его с ног до головы.

Сыщик действительно выглядел отвратительно. Синяки под глазами, распухшие губы, ссадина на лбу. Но самым неприятным для генерала был взгляд Гурова. Пустой и ничего не выражающий. Сыщик страшно устал и хотел убраться из главка подальше.

– Ты, Петр, своего орла не ругай, – вступился за Гурова Кулагин. – Вон он какое дело, считай, один провернул...

– Как это один! – запротестовал Крячко. – Где бы он сейчас был, если бы я Чернова не взял?

– Твоих заслуг никто и не принижает. – Орлов недовольно посмотрел на обидевшегося Станислава. – Премию я тебе, по крайней мере, обещаю. А остальное с Левы спрашивай. И вообще, не вмешивайся, когда старшие по званию говорят.

– Вы мне подачками рот не заткнете! – театрально вскочил из-за стола Крячко. Кулагин удивленно посмотрел на него. – Сейчас вам не восьмидесятый год!

– Стас, перестань паясничать, – устало оборвал его Гуров и повернулся к Орлову. – Пойдем мы, Петр. Устали как собаки.

– Идите, рейнджеры хреновы. Нам с генералом еще кое-что решить нужно, – махнул рукой Орлов и добавил: – Пока болячки не залечишь, свою мерзкую рожу в главк чтобы не смел показывать!

– Ни хрена себе, вот это ему халява! – снова возмутился Крячко. – Это же две недели оплаченного отпуска. А мне что?

– А тебе премию, – буркнул Орлов. – Иди с глаз моих долой!

Гуров поднялся со стула, и Станислав последовал за ним. На пороге кабинета, перед тем как выйти, Крячко остановился, щелкнул каблуками и отдал генералам честь. Кулагин фыркнул, а Орлов покрутил пальцем у виска.

Гуров отправил Станислава вниз, а сам остался у Верочки и позвонил Марии. Он хотел успокоить жену и попросил ее не задерживаться после спектакля.

– Ну что, Лева, куда поедем? – спросил Станислав, едва они с Гуровым вышли во двор главка. – Так и быть! Побуду у тебя сегодня личным шофером. Только с тебя ужин и выпивка. Так куда мы?

– В Склифосовского, – коротко ответил сыщик и сел на пассажирское сиденье в «Мерседес» Станислава.

В клинику их пропустили без проблем. Супруги Пешковы все еще лежали в больнице. Положение Антона было тяжелым, но врачи не теряли надежду. С его женой было все в порядке, и обследование плода показало, что ребенок практически здоров. Держали их в больнице только для профилактики.

Еще по дороге в Склифосовского Гуров купил букет цветов и коробку шоколадных конфет. К Антону сыщик идти не захотел. После всего пережитого ему было особенно неприятно видеть человека, едва не погубившего всю свою семью, пусть и не намеренно.

Впрочем, в последний момент Гуров решил не посещать и Пешкову. Он попросил врача передать ей подарки и вышел из клиники. Крячко, подмигнув недоумевающему доктору, дескать, его друг – человек со странностями, поспешил следом за Гуровым.

Из клиники оба отправились в театр к Марии. Неожиданно для Крячко Гуров потребовал категоричным тоном, чтобы Станислав подождал его в машине.

Гуров пробыл в театре минут двадцать пять. Вышел он оттуда заметно повеселевшим и велел Станиславу отвезти его в ближайший продовольственный магазин. На этот раз Крячко пошел вместе с Гуровым. Причем ему пришлось выполнять работу носильщика, таская многочисленные пакеты, набитые всевозможными деликатесами.

– Слушай, Лева, ты, может, тоже банк грабанул? – спросил Гурова Станислав, когда они садились в машину.

– Много будешь знать, скоро состаришься! – фыркнул Гуров. – Поехали ко мне. Выпьем по соточке, тогда и расскажу все...

Рассказ получился длинным. Проговорили друзья до самого возвращения Марии из театра. Да и выпили не по сто грамм. Гораздо больше! Строева приехала домой рано. Когда она зашла на кухню, то просто светилась от счастья.

– Лева, помнишь того козла-режиссера, что дважды снимал меня с роли? Так вот. Он сегодня подал заявление на увольнение! – радостно затараторила Мария и застыла, уставившись на Гурова. – Лева, господи, что у тебя с лицом?

– Пчелы покусали, – отшутился Гуров и обнял жену, бросившуюся ему в объятия.

– Слушай, если Мария тебя в театре не видела, то что же ты там делал? – строго спросил у Гурова Крячко.

Сыщик ничего не ответил. Он только подмигнул другу и хитро улыбнулся...