Вот я выплясываю вместе с Дарилом заводной местный танец. Юбка подлетает высоко, открывая колени, бедра, полоску кружевного белья. Команда вольных, расположившихся по соседству, смотрит с нескрываемым вожделением, но даже не дергается в нашу сторону. Знают, что мальчики только этого и ждут.

Хорошая драка — лучшая разрядка после тяжелого полета.

Вот Стас, подхватив меня на руки, несет по лабиринту коридоров на улицу, проветриться. Следом идет Тарас, выговаривая, что не стоит так дразнить изголодавшихся в космосе мужиков.

Я с ним соглашаюсь, но вино (это было до встречи с отцом Дарила, так что вино я тогда еще пила) мутит разум, заставляя тут же забыть о собственных обещаниях.

Меня выносят на стоянку каров, ставят на ноги. С неба падает то ли дождь, то ли снег — не понять. Ангел снимает китель, заматывает меня в него, прижимая к себе, но холод довольно быстро покрывает тело мурашками, вынуждая зубы отбивать чечетку.

Я канючу, что все осознала и исправлюсь, Стас и Тарас смеются, но продолжают удерживать меня на улице. Я ною, что заболею и умру, и тогда они останутся без своего капитана. Стас еще улыбается, а вот ангел, резко развернув меня к себе, одаривает таким взглядом, что возникает желание спрятать лицо на его груди, лишь бы не видеть. Но я продолжаю смотреть, понимая, что только что довела своего первого пилота до едва контролируемого бешенства.

Мгновенно протрезвевший мозг пытается выдать версию, но Тарас объясняется сам. Коротко, но настолько жестко, что я помню те слова, словно их выжгли в моей памяти.

— Не смей… никогда… говорить… о своей смерти!

Тогда я и заметила их, выходящих из приземлившегося кара. Тадеус и еще двое. Одного я никогда до этого не видела, а вот лицо второго показалось смутно знакомым.

Он успел отвернуться раньше, чем я смогла его узнать.

Разговор с Тарасом не оставил и следа от мимолетной встречи, общение со Штормом помогло вспомнить. Теперь я знала и кого благодарить за свои проблемы и… как нам найти Ивара и Шахина.

Уже за одно это Славу стоило поблагодарить.

Допросы прекратились, когда Дарил, без предупреждения зайдя в мою каюту, застал меня с импульсником в руке.

Стреляться я не собиралась, даже мысли не было, просто проверяла уровень заряда, но демон тут же устроил такой скандал, связавшись с отцом, что нас немедленно оставили в покое. Меня уложили в постель, напичкали успокоительными и, в качестве компенсации за все доставленные неприятности, выдали Тимку.

Спорить с мальчиками я не стала, объяснять, что вполне способна держать себя в руках, — тоже. Лежать на моем любимом истханском шелке, разглядывать завитки сельвинских кружев да поглаживать скалящегося от удовольствия зайца было значительно интереснее, чем гадать, что ждет нас на «Танталионе».

Если бы я знала… Тогда я еще ни о чем не знала, потому и не жалела, что не осталась на втором Харабе.

Карантинного блока мы избежали. За сутки до «Танталиона» нас встретил санитарный бот. Со всеми проверками они уложились в рекордные двенадцать часов, вынеся свой вердикт — безопасны. Касалось это не только экипажа, но и Тимки, который вел себя на удивление покладисто. Видно, понимал, от кого зависела его дальнейшая судьба.

Почему медики так торопились, стало ясно, как только они нас покинули. Впрочем, появление перехватчика Вана Хилда мы не пропустили, просто не ожидали, что Таласки не станет дожидаться нашего возвращения на базу, а нагрянет в гости сам. Заявился он не один, а с командой спецов, тут же кинувшихся потрошить систему.

Ехидно улыбаться я не стала, по «официальной» версии, которую подтвердили и приблудные медики, я все еще находилась в состоянии стресса. Так что обращаться со мной нужно было нежно и бережно, о чем я и объявила своим мальчикам.

Пришлось Дарилу, Тарасу, Костасу и Рауле принимать удар на себя. Загадывать, кто раньше сдастся: Таласки или они, я не стала. Готова была поставить на кон свое собственное везение, что не успеем мы добраться до базы, как Игорь начнет проклинать то мгновение, когда решил с нами связаться.

Оставив ребят развлекаться, я забрала зайца и вернулась к себе в каюту. Только закрыв дверь, сообразила, что для ускорения процесса нужно было оставить Камилу нашего лохматого питомца. Он теперь уже на законных основаниях получил статус домашнего животного и хозяина в лице самаринянина.

Мысль о том, чтобы пожалеть майора, у меня даже не мелькнула. После Хараба-2 ни ему, ни всей той братии, благодаря которой «Зверь» попал под «Пульсар», на мою покладистость рассчитывать не стоило.

Это была не злость. Усталость? Отчаяние? Осознание, что все происходящее — результат принятых мною же решений и желание отыграться за них на тех, кто меня к ним подталкивал? Понимание, что я не пешка в чужой игре — песчинка в водовороте событий?

Ответа не было, лишь желание забиться в щель, пытаясь собрать себя заново.

Такой возможности мне не оставили.

Игорь пришел молить о пощаде уже через час. Выглядел… помятым. Я его капитуляцию не приняла, сослалась на Стаса, запретившего мне волноваться.

Майор понял все, смотрел на меня, как незаслуженно обиженная собачонка. Даже попытался погладить Тимку, добиваясь его расположения. Я едва успела поймать оскалившегося зайца, тот посчитал подобное поведение проявлением панибратства, которое дозволялось лишь мне и Камилу.

Догадавшись, что задобрить меня не удастся, Таласки побрел обратно в рубку, а я взялась за планшет.

Увы, разобрать скопившуюся почту, которой набралось немало, мне не удалось, помешал Рауле. Я только и успела — увидеть подтверждение усыновления Юла, который к своему полному имени — Юлиан — получил фамилию Орлов, да поздравление от отца. Тот, похоже, не сомневался, что я найдусь, написал, когда мы только начали осваиваться на втором Харабе.

Старший Орлов вообще очень лояльно отнесся к моему желанию обзавестись взрослым сыном, чему я была слегка удивлена. Но потом поняла, он просто с уважением принял то, что было для меня важно. Искандер, кстати, тоже.

Камил вошел решительно, но, сделав лишь шаг, вдруг остановился, словно лишился уверенности. Это было что-то новенькое, с таким Рауле я еще не встречалась.

— Ты за Тимкой? — невинно поинтересовалась я, прижимая зайца к себе покрепче.

Не нужно было быть Джессикой, чтобы сообразить, зачем Рауле появился в моей каюте. Хотел поговорить. И о чем именно, тоже секретом для меня не являлось, не зря же не захотел откладывать общение до нашей посадки. Знала даже то, кто подтолкнул его к откровенности, — хоть и «страдала» от нервного срыва, но все происходящее на моем корабле отслеживала. Их с Артуром беседа была длительной и велась по защищенному каналу.

— Нет! — словно «очнувшись», произнес он, скосив глаза на кресло. — Доложиться.