На сей раз я кивнула.

– Чтобы другие планеты были пригодны для жизни, необходима энергия. Необходимо изменить природу так, чтобы она стала пригодна для людей.

Я потёрла висок.

– И вы хотите сказать, что без магии этот мир вообще не пригоден для жизни? А люди, которые штурмовали дворец, об этом знают?

Дайолен качнул головой.

– Думаю, что нет.

– Мы… – я хотела сказать, что мы должны им объяснить, но замолкла. Это место учило меня больше слушать и меньше говорить. – Ну хорошо, – согласилась я. – Теперь все говорят о том, что я должна поделиться этой силой… к которой, видимо, имею доступ только я… поделиться с Асмодеем или с Калероном… Так?

– Почти так. Доступ к силе есть и у них. Но каждому, в ком течёт кровь Элайи, доступна только одна её грань. Полный доступ к Источнику получат лишь те, кто вступит в благословлённый Элайей брак. Оба супруга должны иметь отношение к королевской семье.

– И должны переспать, – напомнила я о том, что всё время забывали мне сказать.

– И должны подтвердить единство единением душ и тел, – подтвердил Дайолен.

– Это что, значит, что каждый член королевской семьи, который… вступит со мной в единство душ и тел… станет королём?

– Не каждый, – Дайолен качнул головой. – Вы можете заключить союз душ только один раз.

– В первый раз, – уточнила я.

– В первый раз, – подтвердил он.

– Ясно, – я отвернулась к окну и замолкла.

– Что мне передать моему принцу? – после паузы спросил Дайолен.

– Что при всём желании, я не могу дать ему то, чего он от меня хочет. Я уже заключила священный союз.

Дайолен нахмурился. Перевёл взгляд на Асмодея и несколько секунд пристально разглядывал его. Видимо, пытался отыскать в нём признаки родства душ.

– Ясно… – растерянно сказал он. – Больше не буду беспокоить вас, Ваше Величество.

Он поднялся, легко поклонился и отошёл.

– Пора накрывать на стол, – разнёсся над гостиной мрачный голос Надаэра. И все присутствующие, за исключением Калерона, поплелись на кухню. Похоже, большинству из них в подобной церемонии приходилось участвовать в первый раз.

Я шла четвёртой, но Надаэр задержал меня на полпути. Дождался, пока все пройдут, и отвёл в сторону. Лицо его было сурово, как никогда, и я готовилась к допросу относительно того, что искал в моём обществе Дайолен. Однако Надаэр только сказал:

– Надо поговорить.

– Мы с тобой уже говорили и не раз.

Я высвободилась из его рук и поспешила присоединиться к остальным.

***

Избежать разговора, впрочем, мне так и не удалось. Мы пообедали. Все поглядывали друг на друга с единственным вопросом: что делать теперь. Каждый боялся, что прозвучавший ответ окажется для него приговором к изгнанию.

Так и не подняв главного вопроса, все стали разбредаться по своим углам. Я вышла в сад, потому что люблю дождь. И выйдя в партер, свернула на одну из боковых аллей.

Так, двигаясь по наитию, я выбрела к озеру, заросшему кувшинками, и остановилась возле него.

Не знаю, сколько я стояла так в одиночестве, наслаждаясь первым местом в этом мире, где почувствовала себя хорошо. Я осталась бы здесь с куда большей охотой, чем в замке Торвана или тем более во дворце. Замок был суров, стены дышали холодом, а люди, обитавшие там, были честны и просты… но их было слишком много, и все они были чужими мне.

Ещё меньше понравился мне королевский дворец, где каждая стена могла оказаться фальшивой, за каждой перегородкой могли скрываться чьи-то уши и оставалось только гадать, кому они принадлежат – союзнику или врагу.

Здесь даже близость нашего маленького двора не смущала меня. В парке царили покой и тишина, с которыми хотелось слиться всей душой. И если бы можно было остановить время, позволить бунтовщикам захватить власть и быть уверенным в том, что они не нагрянут сюда – я навсегда осталась бы здесь.

– Я распределил очерёдность постовых. Пусть у Сопряжения постоянно стоит кто-то из варлоков.

Прозвучавший за спиной голос Надаэра вырвал из горла протяжный стон.

– Зачем ты говоришь об этом мне? – спросила я, чуть повернув голову и глянув на него через плечо.

– Потому что ты – королева. Что бы не мнили о себе остальные, судьба Аркенора сейчас в твоих руках.

– Судьба Аркенора в руках бунтовщиков, – поправила я.

Я сама не поверила тому, что произошло, потому что в следующее мгновение руки Надаэра обняли меня. Легли на талию, рассылая по телу огонь. Заставили таять и растворяться в этой близости, такой непрошенной и такой желанной, и такой ненавистной сейчас.

– Пусти… – выдохнула я.

– Ты представить себе не можешь, как я скучал.

Я закрыла глаза, не зная, смогу ли его оттолкнуть. Разум упорно твердил, что это он во всём виноват. Что это он загнал нас в тупик. Что он использовал меня и напрочь про меня забыл, как только я вступила в брак…

А может это был вовсе и не разум… я не знала. Сдавленная обида в груди не давала дышать. А пальцы, опущенные на его запястье, чтобы убрать, замерли, когда ощутили шероховатую мягкость его кожи, холёной и обветренной в одно и то же время.

Только раз мне удалось ощутить эту близость до сих пор. Тот раз был недолгим и походил на сон. Я и сама не была уверена, что решилась на него – до сих пор.

Нет. До тех пор, пока не узнала, что натворила.

– Почему ты мне позволил? – прошептала я.

Князь молчал.

– Надаэр, не смей ничего от меня скрывать! Мы слишком далеко зашли, чтобы обманывать друг друга теперь.

– Я не знал… – тихо сказал он.

– А если бы знал? – в груди кольнула боль.

– Я бы не смог тебе помешать.

Я закрыла глаза и замолкла. Против воли откинулась на его грудь, потому что не могла избавиться от чувства, что он обнимает меня так в первый и последний раз.

– Господи, какая же я дура… Какой же дурак ты… Зачем ты отдал меня ему, Надаэр? Что ты этим хотел изменить?

– Ты знаешь, – глухо сказал он. – Я хотел спасти свой мир.

– Ты правда думал, что я проведу с ним ночь?

Надаэр долго молчал. А мне становилось всё горше с каждым мгновением.

– Я надеялся, – глухо ответил он.

– Надеялся… – шёпотом повторила я.

– И боялся, – признался он.

– Ты всё запутал, Надаэр. Запутал так, что нам теперь не выпутаться, как бы мы не хотели. С чего ты вообще взял, что я должна стать его невестой?

– Ты сама выбрала его.