Михаил Сергеевич пригласил Черняховского с столу, на котором была расстелена карта.

— Общий замысел командующего в предстоящей операции таков: главный удар фронта в направлении Севск, Хутор Михайловский, Новгород-Северский наносит 65-я армия генерала Батова и частью сил смежные с ней 48-я и ваша 60-я армии. В полосе 65-й армии вводится в сражение 2-я танковая армия генерала Богданова. Здесь же предполагается использовать и фронтовые резервы.

Ваша 60-я армия должна создать на своем правом фланге на 15-километровом участке ударную группу, которой и перейти в наступление, обеспечивая левый фланг 65-й армии от контратак с юга и юго-запада.

На остальном 85-километровом фронте войска армии продолжают удерживать занимаемые рубежи и переходят от обороны к наступлению по мере продвижения вперед ударной группы.

Ваша армия будет усилена стрелковым корпусом, артиллерийской дивизией прорыва и зенитной артиллерийской дивизией. Части усиления прибудут дня через три-четыре, а директиву на наступление получите, видимо, завтра или послезавтра.

Официального документа мы и сами еще не получили из Ставки, — Добавил Михаил Сергеевич.

— Сколько времени отводите на подготовку? — спросил Черняховский.

— Одну неделю. Готовность к двадцатому августа. К планированию операции и перегруппировкам приступайте сегодня же. С нашей директивой ознакомьте полностью члена Военного совета, начальника штаба и начальника оперативного отдела. Остальных ответственных лиц — в пределах выполняемых ими обязанностей. Работу ведите скрытно, с соблюдением всех мер маскировки, стремитесь достигнуть полной внезапности, — сказал Малинин и, позвонив по телефону, доложил: — Товарищ командующий, я свою работу с Черняховским закончил… Идем. Прошу, Иван Данилович, командующий приглашает.

Рокоссовский встретил очень радушно, улыбался, крепко пожал руку, весело сказал:

— Вот и вы, Иван Данилович, дождались настоящего дела. Как побеседовали с Михаилом Сергеевичем? Какие будут к нам пожелания? Прошу присаживаться.

— Задача, товарищ командующий, ясна, — ответил Черняховский. — А пожелание одно — скорее начать гнать врага с родной Украины. Есть и небольшая просьба: усилить армию саперами. Впереди будут разрушенные дороги и мосты, заминированные поля, реки, а своих саперов у нас маловато.

— Это верно, — согласился Рокоссовский. — Постараемся помочь. Ну что же, если все ясно, то желаю вам успеха. Вы, Михаил Сергеевич, не возражаете отпустить генерала? — обратился комфронта к Малинину.

— Пусть едет. Работы у него теперь много, скучать не будет.

И точно — скучать некогда.

Всю ночь до рассвета командарм провел с Тер-Гаспаряном и начальником оперативного отдела Лащенко за предварительными расчетами и набросками предстоящей наступательной операции. А с утра он вместе с командиром 24-го стрелкового корпуса генералом Кирюхиным, командующим артиллерией армии и корпуса выехал на рекогносцировку местности на направлении главного удара.

Завершив предварительную работу в течение двух дней, Черняховский решил провести проигрыш и практическое разъяснение операции. По его приказу 16 августа был собран командный состав. Черняховский проводил занятие по картам и с выездом на местность. Разъяснял и увязывал взаимодействие детально.

Начал с общей обстановки:

— Перед фронтом нашей 60-й армии обороняется 13-й армейский корпус 2-й немецкой армии в составе трех пехотных дивизий, поддержанных четырьмя артиллерийскими полками и 50–60 танками. На занимаемом рубеже немцы, как вы знаете, создали прочную, глубоко эшелонированную траншейную оборону, насыщенную дзотами, минами, проволочными заграждениями. Местность на стороне противника вы тоже хорошо изучили, она пересеченная, с большим количеством населенных пунктов и высот, очень выгодных для организации обороны. В глубине лесные массивы, удобные для размещения крупных резервов. Нам приказано обеспечить активными действиями левый фланг 65-й армии, которая наносит главный удар фронта. Я решил для создания превосходства на направлении главного удара участок прорыва сократить с 15 до 10 километров, а ударную группу усилить еще одной стрелковой бригадой.

Черняховский, показывая по карте, продолжал:

— Главный удар наносит ваш, товарищ генерал Кирюхин, 24-й стрелковый корпус силами 322-й и 226-й стрелковых дивизий, 248-й курсантской стрелковой бригады, 40-го танкового полка с задачей прорвать оборону противника на участке исключительно Обжи — церковь в Романово и наступать в направлении Свесса, обеспечивая левый фланг 65-й армии от контратак противника с юга и юго-запада.

Ваш корпус поддерживают 1-я гвардейская артиллерийская дивизия и другие артиллерийско-минометные части — всего семнадцать артиллерийских и минометных полков.

Таким образом, 24-й стрелковый корпус решает главную задачу армии на прорыв вражеской обороны. На 10-километровом участке прорыва, сосредоточивая свои основные силы и средства, создается превосходство над противником в 3 раза, по артиллерии и минометам — в 9 раз. Я не сомневаюсь, что при таком соотношении сил 24-й корпус задачи выполнит, даже с опережением установленных сроков.

Генерал Кирюхин тут же подтвердил:

— Так точно, товарищ командующий, и прорвем, и вперед пойдем во всю мощь — засиделись!

— Вот и хорошо, — одобрил Черняховский и продолжал: — 30-му стрелковому корпусу генерала Лазько в составе 121-й и 141-й стрелковых дивизий приказываю прочно оборонять 60-километровую полосу с передним краем от Манина до Краснооктябрьское. Если обнаружите в ходе боя вывод противником части сил с фронта корпуса, немедленно высвободить из обороны до трех стрелковых полков со средствами усиления, форсировать реку Сейм и, развивая наступление в направлении Дурово, Суденок, отрезать и уничтожить рыльский гарнизон противника. Всеми силами корпусу немедленно форсировать реку Сейм и организовать преследование: 121-й стрелковой дивизией генерала Ладыгина в направлении Рыльск — Крупец; 141-й стрелковой дивизией полковника Рассадникова на Высокое — Сухая-Барсуки. Дальнейшие задачи поставлю в ходе операции в зависимости от обстановки.

Вопросы и уточнения командиров Черняховский разрешал так, чтобы не было никаких неясностей.

Прибывший в армию 17-й гвардейский стрелковый корпус (6, 70 и 75-я гвардейские стрелковые дивизии) под командованием генерала Бондарева только недавно был выведен из боя в полосе 70-й армии, имел большие потери. Командарм решил оставить его во втором эшелоне для пополнения, а в дальнейшем для наращивания удара и развития успеха.

До начала наступления Черняховский пребывал в войсках: участвовал с командирами дивизий, полков и батальонов в рекогносцировках, заслушивал их решения, помогал организовывать бой, взаимодействие пехоты, артиллерии, танков.

Все шло хорошо, но 20 августа позвонил генерал Кирюхин:

— Беда, товарищ командующий, тяжело ранен командир 322-й полковник Иванов.

— Как это случилось?

— Проверял исходное положение частей, попал под сильную бомбежку. Отправили в госпиталь.

— Не вовремя! Жаль. Толковый был командир, — посочувствовал Иван Данилович. — Кто же заменит?

— В дивизии некому. Приказал вступить во временное командование начальнику штаба.

— Постараемся подыскать достойного преемника.

На должность командира дивизии командарма давно уже просил отпустить начальник оперативного отдела Петр Николаевич Лащенко. Каждый штабной офицер мечтает о назначении на командную должность, Лащенко не раз просил перевода в войска, но Тер-Гаспарян не хотел отпускать из штаба хорошего оперативного работника.

А