– А вы, мсье Дожер, не хотите меня проводить до каюты? – Поль тут же вскочил на ноги.

– Хоть до самого Парижа, мадемуазель! – Он торжествовал: легкость французских выражений возвращалась.

– Как это приятно, – сказала весело Мари, – иметь сразу двух галантных кавалеров!

Они шли по коридору втроем: впереди Мари, чуть сзади Поль и Антуан, поскольку коридор был узким, и рядом было идти невозможно.

– Мари, а почему вы до сих пор не спите? – спросил Антуан. – Или вы так увлеклись Григом?

– Я подготавливала кабинет к осмотру. Завтра общий медицинский осмотр.

– Опять осмотр? – спросил Антуан.

– Как всегда, – и Мари обернулась к Антуану: – Вас, Антуан, это касается в первую очередь.

– Это почему же? – спросил он с улыбкой.

– После посещения Бальбоа, – сказала она насмешливо.

– Уколы будут делать? – серьезно спросил Поль. Мари обернулась к нему:

– Плохим мальчикам обязательно.

– А я хороший? – спросил Поль.

– Это мы проверим на медицинском осмотре. – Мари ключем открыла дверь своей каюты, сказала по английски:

– Благодарю за эскорт. Спокойной ночи, джентльмены. – И она закрыла перед ними дверь. Они пошли дальше по коридору.

– От женщин ничего нельзя скрыть, – сказал Антуан. – Они, конечно, поняли, что мы были в публичном доме. А ведь мы так старались незаметно оторваться от них, сказали, что идем в ботанический сад. Мы и встретились потом в ботаническом саду, возле орхидей. Но кто-то из них заметил, как мы шли от Портовой улицы. А ведь мы провели там не больше часа. – И тут Антуан спросил: – Ты пригласил Мари послушать Грига?

– Нет. Мне не спалось после разговора с матерью. Я зашел в кают-компанию поиграть, а Мари шла мимо, услышала, кто-то играет, и зашла.

– Ты так и не рассказал, о чем ты говорил с матерью.

– Она спрашивала, как я выгляжу. Она, наверное, не узнает меня. Я сам не узнал себя, когда посмотрел первый раз в зеркало. – Антуан положил ему руку на плечо.

– Это ничего, – сказал он. – Мать должна узнать тебя, сколько бы лет не прошло. И что она еще говорила?

– Что будет встречать меня в Марселе. – Чтобы переменить тему разговора, Поль спросил: – А что у тебя с Мари?

– Поль, я же не спрашиваю, что у тебя с Кларетт.

Они подошли к каюте Поля, Антуан пошел дальше, а Поль остановился. Неприятные мысли вернулись. В тесной каюте от них некуда деться. На палубу подниматься не хотелось: шел дождь, а Поль был в халате. Он вошел в свою каюту и обнаружил в ней Мадлен.

– Извините, мсье Дожер, – сказала она. – Я хотела узнать, как вы переговорили с матерью. Мсье Курбе отказывается что-либо говорить об этом. А меня это очень волнует. Ваша каюта была открыта, я вошла и решила дождаться вас. Еще раз прошу прощения.

– Это прекрасно, Мадлен, что вы зашли ко мне. Я был в кают-компании, играл на фортепиано.

– Как жаль, что я не знала! – воскликнула она вяло. – Я бы так хотела вас послушать. – Ее восклицательные фразы никак не вязались с ее обычной расслабленной интонацией голоса, и в этом была особая прелесть этой женственной блондинки с широкими бедрами и тонкой талией. Поль рассказал о разговоре с матерью, избегая упоминаний о следствии.

– Как это интересно, – протянула вяло Мадлен. – Ваш любимый цвет красный, и она будет в красном, чтобы вы сразу узнали ее. Это романтично. – Последние два слова она произнесла нежным угасающим голосом, и это было так очаровательно, что Поль схватил ее руки с длинными тонкими пальцами и прижал их к лицу. Руки ее были обнажены до плеч, она была в декольтированном, свободно свисающем платье. Поль коснулся ладонями ее плеч. Ее нежная кожа была покрыта золотистым ровным загаром. Но он знал, что там, под платьем, на уровне ее широких бедер, есть ослепительно белая полоса, обрамленная кружевами, а посреди этой полосы нежный треугольник мягких золотистых волос. Член его напрягся до чувства ломоты. Мешал халат. Он сбросил его. Мадлен продолжала смотреть в его глаза. Он обнял ее. Руки его ощущали под ее платьем пересечения швов, застежки, пряжки, лямки, но это уже не смущало и не раздражало его. Все эти женские приспособления гармонично были связаны с этим прекрасным телом. Все неприятные мысли ушли.

С утра была солнечная погода, и капитан объявил, что будет купание. С нижней палубы спустили на воду стальные консоли, на которых матросы подвесили металлическую сетку. Получился бассейн глубиной в два метра, шириной около пяти метров и в длину около двадцати метров, расположенный вдоль борта парохода. Наружными стенками служила стальная сетка, подвешенная к пробковым поплавкам.

Сразу после завтрака Поль пошел в библиотеку. Вместо мадам Туанасье здесь была ее помощница Жозефина, девушка с длинным носом и маленькими хитрыми глазами.

– Что вам угодно, мсье Дожер? – спросила Жозефина.

Про войну, фашизм и коммунизм читать ему уже надоело. В детстве он начал читать роман «Три мушкетера». И он ответил:

– «Три мушкетера». – Жозефина улыбнулась и сказала:

– Я тоже до сих пор люблю Дюма.

Поль сперва не понял, но тут же сообразил, что Дюма это писатель, а слова «я тоже до сих пор» означали, что Дюма считается детским писателем. В своей каюте сняв сандалии и рубашку, Поль в одних шортах и с книгой в руке вышел на нижнюю палубу, превращенную в солярий. Женщины были в купальниках двух видов – в закрытых, от груди до бедер, и в двучастных, состоящих из очень коротких трусов и очень открытых бра. Мужчины были в плавках. Это напоминало Хатуту. Люди сидели и полулежали в брезентовых шезлонгах. Свободные от вахты матросы уже купались. Они должны были опробовать надежность бассейна. Поль сел в шезлонг, начал читать «Трех мкшкетеров». Он забыл содержание романа. В детстве он видел немой фильм по этому роману, который тоже забыл. И теперь он с интересом вникал в сюжет. На четвертой главе он так увлекся, что не заметил, как матросы поднялись на палубу, освободив бассейн для пассажиров.

Бассейн располагался между двумя трапами, спускающимися до самой воды. Лейтенант Госсен объявил, что те, кто плохо плавает, должны спускаться по заднему трапу, поскольку встречное течение относит пловцов назад. Женщины стали спускаться в воду по заднему трапу, мужчины направились к переднему. Поль, наконец, оторвался от книги, поднялся с шезлонга. Болшьинство мужчин были плавках настолько коротких, что они почти полностью открывали ягодицы. Но у некоторых молодых мужчин плавки были более закрытые и еще с белым пояском, сидящем низко на бедрах. Очевидно, это теперь модно. У лысого Бернара, как и у других пожилых мужчин, плавки были совсем узкие. Сзади у него их вообще почти не было видно, поскольку полоска была скрыта между полных ягодиц, а спереди плавки выглядели выпуклым треугольником, закрывающим яйца. А над этим треугольником нависал жирной складкой живот. У Поля не было плавок. Трусов под шортами тоже не было. После ночи, проведенной с Мадлен, трусы были в пятнах пролитой кока-колы. В шортах купаться было нельзя, поскольку в карманах были носовой платок, деньги, ключ от каюты и черные часы. Чувствуя себя как на острове Хатуту в окружении голых мужчин с условными треугольниками плавок, Поль, ничтоже сумняшеся, снял шорты, положил на них книгу, чтобы не унесло ветром, и совсем голый присоединился к мужчинам, столпившимся у переднего трапа. Никто не сделал ему замечания по поводу отсутствия плавок. Все приняли это естественно. Антуан положил ему руку на плечо и, критически оглядев его голову, сказал: