Греков заранее отполз подальше. Он был напряжен, готовился броситься на врага. Пацан растерянно мялся. Боец из него был, мягко говоря, не очень.

Алексей лежал неподвижно, вытянув руки. Глаза в потолок, кровавая слюна на губах. Отрепетировать роль покойника ему толком не удалось, время поджимало. Ничего, пусть только подойдет один. Он схватит его за ногу, вывернет ее. Греков возьмет второго, Якимка бросится под ноги громиле.

– Вот этот, что ли, помер? – осведомился рябой дядька. – Да неужели? Сейчас посмотрим.

Кого Алексей собрался провести? Людей, прекрасно разбирающихся в мертвецах? Да, он задержал дыхание, глаза его смотрели в одну точку. Но ему даже на мгновение не удалось задурить им головы. Рябой тип переступил, чтобы мертвец не смог схватить его за ногу. Краем глаза капитан заметил, как взметнулся автомат. Ему удалось извернуться, и удар пришелся не по черепу, а в плечо.

– Обдурить нас собрался, москаль? Хлопцы, вы только посмотрите на этого недоумка.

Алексей с ревом вскочил на колени. Второй удар элементарно выбил бы из него дух. Рябой дядька передернул затвор, похабно гоготал, потешался. Греков не успел броситься в атаку. Бородач схватил его за грудки, прижал к полу.

– Ну, что, Архип, накажем этих умников? – осведомился рябой бандит. – Гаврила, ты как?

Никто и опомниться не успел. Мелькнуло лезвие, вонзилось рябому гаду под левую лопатку. Тот икнул, выпучил глаза. Бородач, держащий Грекова, не успел обернуться. Тот же нож вонзился ему в загривок, провернулся, ломая позвонок. Бандит вывалил на пол кровавую рвотную массу, захрипел. Греков успел откатиться. Бородач, теряя папаху, повалился на колени, затрясся в падучей.

Громила в немецком мундире выдернул нож из шеи жертвы и как-то странно уставился на Алексея.

Тот ничего не понял. Такое трудно поддается уразумению. Восхищенно выдохнул Якимка. Потрясенно молчали женщины у стены.

Рябой бандит еще раз икнул, повернулся как-то неловко, чтобы посмотреть в глаза убийце. Но тут ноги его подкосились, он грохнулся на камни. Кровь брызнула на ближайшую стену.

Все ошеломленно смотрели на громилу. Тот невозмутимо вытер лезвие о штаны, убрал нож в чехол на поясе, после чего подошел к выходу из пещеры, прислушался. Снаружи методично постукивал пулемет, словно пластинку заело.

Громила шумно выдохнул, вернулся в пещеру и прохрипел:

– Оружие разбирайте. Чего сидите? Не мог я раньше это сделать, сами понимаете. – Он нагнулся над оторопевшим Алексеем. – Не знаю, капитан, скажет ли что-то тебе эта фраза: «В Синявице картошка знатная уродилась, нужна пара подвод, чтобы вывезти». – Угрюмые глаза царапали капитана государственной безопасности.

А того вдруг стал раздирать язвительный смех. Удержаться было невозможно, он давился беззвучным хохотом, держась за живот, и какое-то время не мог сказать ничего внятного. Так вот ты какая, кавалерия товарища Буденного, спешащая на выручку в трудный момент! Лейтенант Субботин за мгновение до гибели сообщил Кравцу, что капитан Толмачев обзавелся своим человечком в окружении Бабулы. Есть пароль, но неизвестна личность. Ее знал только Толмачев, страдавший патологической подозрительностью.

– Теперь тебе все понятно, – сказал громила, меняясь в лице.

Оно не стало интеллигентным, но уже не походило на рожу неандертальца.

– Ты в курсе, капитан. Разбирайте оружие, хлопцы, живее прячьте под одежку. У них еще гранаты есть. Плевать, что торчит, на первое время надо сбить с толку. Баб и детеныша оставим здесь, а сами сейчас пойдем. – Он стоял на корточках у выхода, отслеживал ситуацию.

Офицеры лихорадочно вооружались, рассовывали по карманам запасные магазины.

– Товарищ, ты кто такой, какими судьбами? – пробормотал Алексей. – Ты прямо как рояль в кустах…

– До рояля малость недотянул, – с ухмылкой ответил громила. – До войны, не поверишь, в Львовской консерватории на тромбоне гудел. Я уже месяц на этой базе скучаю, втираюсь в доверие. Прорвался якобы с боями из соседнего района, где ваши всех хлопцев хорунжего Стецько положили. Но подозрительный Бабула не верит тем, кто новенький, с базы не отпускает. Вот и не могу никуда вырваться, торчу тут как привязанный. Слышал про смерть Виталия Анисимовича, да и про твое появление, капитан.

– Что делать будем, Гаврила? – спросил Алексей, присел рядом, передернул затвор. – У тебя имеется хоть какое-то подобие плана? – Он покосился на женщин.

Леся прижала руки к груди, с ужасом на него смотрела.

– План, говоришь. – Громила помрачнел. – Он у меня, мил человек, примерно такой же, как у тебя был, когда ты жмуром прикинулся. Проще говоря, очень даже хреновый. Подожди-ка. Слышишь, стрелять перестали?

Все затаили дыхание, стали вслушиваться. Да, пулемет замолчал, хлопали лишь отдельные выстрелы.

– В общем, ситуевина такая, хлопцы, – забубнил Гаврила. – Все плохо, даже хуже, чем вы думаете. Вашим врезали по самые помидоры, и они откатились к первой гряде. Много раненых, убитых. Думаю, в строю осталось человек сорок. Тоже сила, если с умом. По фронту у Бабулы небольшой отряд. Его давно растоптали бы, кабы не огневая точка на скале поблизости отсюда. Ты видел ее, капитан, когда к Нестору в гости ходил. Позиция удачная, стоит вашим вылезти, как по ним шмалять начинают. Вся поляна уже в трупах. А другой дороги нет, точнее говоря, ваши про нее не знают. Мне кажется, они ждут подкрепления, чтобы прорваться в урочище. Но в том-то и беда, что Бабула тоже надеется получить подмогу. К нему люди Коровяка могут подойти. Не факт, но есть надежда. Тогда они ударят в тыл, и все.

– Чего мы ждем-то? – Греков начинал проявлять нетерпение.

– Да погодь ты, торопыга. – Гаврила поморщился. – Вот как начнут опять из пулемета палить, тогда и пойдем.

– Много людей у Бабулы?

– Не больно-то. Ваши тоже положили до хрена. Думаю, рыл двадцать или чуть больше осталось, не считая баб-охранниц. Держать оборону бандюки могут, но если прорвется сюда армия, не устоят, побегут.

– Куда побегут-то?

– Запоминай, капитан. Внизу увидишь хатку. Она к скале притулилась. Там у Бабулы радиоточка. Дальше скала, на клык похожая. Между ней и хаткой проход. Выводит в овраг, за ним гряда. Местность неровная. По склону гряды тропка вьется, в скалы убегает, а потом и в горы. Красным она неведома. Оттого Бабула и не спешит, что всегда может ею воспользоваться. Обычно там растяжки на ночь ставят, но, думаю, сегодня убрали.

Алексей подобрался к Лесе, сел рядом на корточки.

– Волнуетесь, гражданка? – пошутил он. – Леся, все хорошо. Сидите здесь. Что бы ни случилось, оставайтесь на месте. Поднимется шум, бандитам будет не до вас.

– Алексей, не ходи, заклинаю!.. – Она вцепилась в него руками.

Все же они пошли. Как в тумане, в полубреду.

Разразилась пулеметная трескотня. Офицеры лихорадочно прятали оружие под одежду. С богом, в добрый путь!