В это время Захар с Саввой уже везли труп лошади. Догадались сделать волокушу и использовали трофейную лошадь. Молодцы, а я вот и не сообразил.

– Надо быстрее убитых лошадей разделывать – говорит Фатей.

– Бери кого надо, но чуть в стороне – соглашаюсь я. Коней я ещё не разделывал, жуть. Передёрнул плечами. – А я пока сам покараулю. Скажи, чтобы подрубленные ёлки тоже привезли на стоянку.

И как тут можно покараулить, когда кругом такой шум? Мне же ничего не слышно. Немного отхожу от стоянки и прячусь за деревом, осматривая окрестности. Да, на таком морозе надо двигаться, а не стоять спокойно.

Осторожно начинаю движение, обходя стоянку по кругу. Стараюсь прятаться в складках местности. Старайся не старайся, а Чингачгук из меня не получается.

– И почему я лыжи не сделал? – проваливаясь, очередной раз в снег, задаю себе дурацкий вопрос.

Замёрз, налазился, и полез греться в балок. Меня сменил Фатей.

– Возьми Рема, а то он вообще… обнаглел – отдаю команду.

Захар, Савва и полицейские уже вытащили внутренности из коней. Выбросили всю требуху и спустили кровь, забрали только сердце и печень. Ждали дальнейшей команды, суетясь по мелочам. Отогреваюсь, а заодно осматриваю Воробьёва, который уже окончательно пришёл в себя.

– Ты как Василий? – спрашиваю его.

– Гад, конём сшиб – морщится полицейский.

– Лежи, лежи. Без тебя пока справляемся – успокаиваю его.

Семён лежит на животе, на верхней полке и накрытый курткой. На его лице «блуждает улыбка», после опиумной настойки.

Перебираю доставшиеся нам оружие и амуницию. Остальные вещи я запретил вносить в балок. Побоялся. Только вшей и блох нам тут и не хватает. Так. Что тут у нас есть? Так прямой длинный палаш, м…сомнительного качества. Кривая турецкая или иранская сабля. Трудно что-то сразу сказать о ней. Могут быть сюрпризы с её стороны, посмотрим и посоветуемся. Так, какой-то меч с зубцами на обухе и с медной загнутой ручкой. Так…а я же такой уже где-то видел. Седельные сумки со всякой всячиной. Мелкие сёдла с убитых лошадей. Ладно, пора выходить.

Глава 14

– Давайте, поставьте балок, вон туда – начал отдавать команды. Потом срубленными ёлками, загораживаем проход, делаем баррикады. Лошадей ставим ближе к балку, на морды – мешки с овсом. Работы хватило всем. Наконец, более или менее разобрались. Развели нормальный костёр и начали варить сердце и жарить печень лошадей. Я беру два кусочка сырой печени и подхожу к шалашу с поленом.

– Не знаю, как тебя раньше кормили… но уши пока больше, чем морда. Непорядок – и кладу кусочек печени почти в дупло. Он тут же исчез, и послышалось чавканье.

– Как же тебя зовут? М…буду…звать тебя Кешей. На, жуй – сую второй кусок. Опять чавканье. – А теперь вылезай и заступай на охрану государственной границы…тьфу ты…границы стоянки – стучу пальцем по бревну. – Давай, давай.

Теперь я внимательно рассматриваю четыре замёрзших трупа. Двух мёртвых крестьян уже оттащили подальше, сняв предварительно тулупы и другую одежду. Я бы и этих бросил, но нельзя, двое – точно дворяне.

– Надо бы всех разбойников на опознание отвезти – подошёл Пётр.

– Надо бы. Но кто потащит их в Венёва? – спрашиваю его. – Те клячи, что выделило ваше начальство, еле ноги с голодухи переставляют. Мясо… сам понимаешь, в такой голодный год я не брошу. Саней нет. На волокушах много не увезёшь. Плюс эти…четыре трупа. Что делать?

? – морщит лоб.

– Хочешь, делай волокуши, и тащите их сами – подвожу итог. Не захотел.

Разгоняю всех заниматься делами. Сам сажусь на корточки перед мертвыми владельцами коней. Первым оказался мужик, с которым я поссорился в Туле. Он бил по лицу мастера-медяньщика своими перчатками за какой-то незначительный поступок. А мне некогда было ждать, спешил. Срочно нужен был именно этот мастер. Потом этот прыщ ещё пытался вызвать меня на дуэль за вмешательство. Как же его…а вспомнил… Бобриков…или Бубликов. Я его тогда откровенно послал и его, и дуэль, туда же. Он ещё чего-то там кричал о мести, но я просто отмахнулся – очень спешил. Вот же чёрт, а я ещё так легко к этому отнёсся. Оказывается у меня врагов в Туле уже «целый мешок». А я ещё считал, что веду себя осторожно. Надо срочно вооружаться и кирасу надевать под куртку. Хоть какую-то. А то точно сталь в бок получу. Это в него я стрелял и промазал. А он за мной в возок скаканул. Задираю офицерскую серую длинную шинель, на спине залитую кровью, куда вонзил свой клинок Фатей. Обшариваю тело, нисколько не смущаясь, да и с чего бы. Как говорится, что с бою взято, то свято. Ничего кроме денег и ценных бумаг я брать не буду. Мне ещё мести дворянских родов только не хватает за какие-нибудь мелочи, о которых я и понятия не имею. Деньги это дело такое…не особо доказуемое. Да и нападение на меня налицо. Претензии по этому поводу предъявлять вряд ли будут. А вот с вещами… с ними могут возникнуть проблемы и не малые. Ещё обычный грабёж прилепят. Всё же местные ухари. Нашарил часы, брать не стал. Какая-то цепочка, наверное, с крестиком или ладанка, пусть висит. Оп-а, а вот этот мешочек-кошелочек с тесёмочкой мне вполне подходит. Прячу его в свой карман, чтобы никто не видел.

У бывшего помещика Медведок оказался нательный пояс для денег. И довольно тяжёлый. Очень надеюсь, что там серебряные деньги. Тоже снял. Часы, цепочка на шее и маленький кинжал, явно арабской работы. Оставил. Всё. У ещё одного несколько купюр и какие-то бумаги. Сунул в карман не глядя. У последнего ничего нет. Теперь как их запаковать, чтобы довести и ничего больше не потерять? И как полицейские к этому отнесутся?

Итак, что мы имеем? Трое мужиков в разной военной одежде и больших кавалерийских сапогах. Четвертый по одежде, больше на небогатого мещанина похож. У него, кстати, классные рукавицы-краги, защищающие руки. Это мы тоже, пожалуй, заберём. Четвертый вообще не вписывается в эту компанию, какой-то он…староват. Мужику явно за пятьдесят.

– Фатей, как бы их довести в целостности и сохранности. Там у них нательные кресты и часы – спрашиваю его.

– Только в возок к Савве. Самим придётся идти рядом – отвечает.

– Я пешком? – удивляюсь.

– Нет, что вы. Вы поедете на Звёздочке – отвечает Фатей.

– Пётр иди-ка сюда. По приезду в Венёва дам по червонцу. Но вы сейчас нечего не видели – говорю ему и смотрю в глаза. Сам держу его за пуговицу и жду реакции. Молчит и сопит. Так. Зайдём с