все еще болевшее от Александра, скрипело и стонало, пока я передвигалась по огромному пространству.

У меня возникло искушение вообще не убираться и просто спрятаться, чтобы тратить время, но криминально вежливый слуга, который меня подобрал, провожал меня по комнатам, чтобы убедиться, что я работаю.

К тому времени, когда я добралась до офиса Эшкрофта, пустующего, пока его камердинер одевал его для Испытаний, я была подавлена отсутствием выводов и достаточно утомлена, чтобы плакать.

Мне хотелось поддаться жалости к себе и проклясть Бога за то, что он продолжает обрушивать на мое сердце испытания за испытаниями. Мне было больно признавать, что худшим из них за последнее время было проводить дни и ночи с Александром в Лондоне, зная, что это прощание.

Но что-то в памяти щелкнуло во мне, словно затвор фотоаппарата, и я с головокружением осознал, какую именно возможность дал мне шантаж Эшкрофта.

— Мне нужно в туалет, — сказала я слуге, пока колебалась в офисе и начала двигаться по коридору к последней двери в конце коридора. — Я на минутку.

Он нахмурился, но остался на месте, якобы организуя жизнь Эшкрофта на iPad.

Я старалась контролировать свою походку, когда вошла в ванную и заперла дверь, позволив улыбке прорваться сквозь корку печали на моем лице только тогда, когда я осталась наедине с собой перед зеркалом.

Я поспешно вытащила телефон из-под пояса с подвязками и набрала номер, который знала наизусть.

— Tesoro (с итал. Сокровище)? — спросил Данте. — Вы вернулись с острова зверей?

У него всегда было уничижительное прозвище в честь его родины, и оно обычно вызывало у меня улыбку, но у меня было слишком много мыслей, чтобы найти его очаровательным.

— Слушай, ты не мог бы оказать мне услугу?

— Что угодно, — решительно ответил он.

Его готовность произвела на мое сердце что-то странное: учащенное сердцебиение.

— Хорошо, мне нужна какая-нибудь маленькая камера. Типа видеоняни? Они существуют в реальной жизни, верно?

Данте рассмеялся, тепло и громко. — Да, Кози, они существуют в реальной жизни. Осмелюсь спросить, зачем тебе это нужно?

— Больше одного. В идеале мне бы хотелось шесть или семь.

— Это как-то связано с Эшкрофтом? — потребовал он, и в ответ на заднем плане послышался ропот голосов.

Я закусил губу. Лгать не годилось, потому что Данте мог учуять нечестность, как полицейская собака подорвала бомбу, и, честно говоря, я не мог придумать другой реальной причины, по которой мне понадобились бы скрытые камеры.

— Да, это так. Мне нужно, чтобы вы или один из ваших… людей встретили меня в ближайшие полтора часа с камерами по этому адресу, — сказал я, отбарабанивая информацию Эшкрофта. — Можете ли вы организовать, чтобы они встретили меня у черного входа? Просто напиши мне, когда они прибудут. Я не буду реагировать, но почувствую вибрацию на своем бедре и найду способ добраться до него.

— Козима, ты сейчас у него дома? — прорычал он.

— Ну, очевидно.

— Не умничай со мной сейчас. К черту твои камеры, я приеду сам и приведу ребят. Мы сами позаботимся об этом figlio di puttana прямо сейчас.

— Данте, нет, — резко сказала я. — Если ты хочешь подождать за дверью, я не смогу тебя остановить. Но у меня есть идея, которая может привести к ликвидации Ордена, и это важно для меня. Не только для себя из-за всех способов, которыми они пытались разрушить мою жизнь, но и для других женщин. Никто не заслуживает того, чтобы его продали в общество, которое будет использовать, унижать и вредить им ради собственного развлечения.

Он колебался, его сердитое дыхание тяжело дуло в телефон.

— Хорошо, я пришлю Фрэнки. Но если тебе вообще понадобится помощь, позвони мне. Даже если ты не можешь говорить, позвони, я отвечу и буду там раньше, чем ты это узнаешь, ладно?

— Согласна, — сказала я, прежде чем понизить тон, пытаясь удержать его от беспокойства обо мне. — Но на самом деле, Данте, тебе не нужно еще одно пулевое ранение. На данный момент, я думаю, ты больше железный человек, чем человек.

— Пойми это и пойми хорошенько, Козима, — сказал он голосом, похожим на голос Александра, и это напомнило мне большого плюшевого мишку, которым, как я знала, он мог быть, но также и один из самых опасных мафиози в стране. — Я бы принял за тебя еще сотню пуль, пока моя кровь не станет свинцовой, если бы это значило, что ты будешь в безопасности.

— Данте, — выдохнула я, когда его слова нашли отклик в моей груди. Это было всего лишь одно слово, его имя, но мне казалось, что оно передает, как сильно я его люблю и как сильно я трепетно отношусь к тому, что он так любит меня в ответ.

Ноэль не разрушил сердца всех своих сыновей.

Только Роджера и, может быть, Александра.

От этой мысли у меня сжалось сердце, но я продолжила.

— Я должна идти. Я здесь слишком долго. Пошли Фрэнки, и я обещаю, что позвоню тебе, когда все закончится, sí?

— Si, tesoro mia, — согласился он тем же тоном, что я говорил с ним, ноющим от нежности, уязвимым, как синяк. — Будь осторожна.

Я закончила разговор, спустила воду в туалете и открыла кран, прежде чем выскользнуть за дверь и вернуться в офис. Невпечатленный моим трюком слуга пристально взглянул на меня, но я весело улыбнулась ему и вернулась к своим обязанностям по уборке.

Позже, когда я закончила свои дела и сидела перед туалетным столиком. Меня украшала женщина, говорившая только по-русски, мой телефон завибрировал, и я снова извинилась и пошла в туалет.

Никто не остановил и не заметил меня, пока я спускалась по лестнице и выходила через заднюю дверь.

Правая рука Данте и единственный член его команды, с которым мне когда-либо разрешалось общаться, приветствовал меня широкой мальчишеской улыбкой.

— Фрэнки, — поздоровалась я, целуя обе его щетки.

— Козима. Они готовы к работе. Они записывают видео до тех пор, пока не достигнут максимальной точки хранения. У меня не было времени настроить прямую трансляцию, так что пока хватит этих. Сможешь ли ты когда-нибудь забрать их?

Я кивнула, взяв в руку фотоаппарат размером с десятицентовую монету.

— Спасибо тебе за это, Фрэнки. Скажи Данте, чтобы не волновался.

Его губы изогнулись в гримасной улыбке.

— Да, этого не произойдет с тобой в логове льва, но я передам это, чтобы другие мальчики посмеялись.

— Я знаю, что я делаю. — Я не уверена, почему я почувствовала необходимость рассказать об этом почти незнакомому человеку, хотя на самом деле это хотел услышать каждый мужчина в моей