— А если нет? Так и будет лежать, как овощ?

— Не говори так!

— Может, он хочет, чтобы мы его отпустили, — вздохнула Жанна и вдруг воскликнула: — Я здесь больше не могу оставаться! Пошли!

Из палаты она выходила как из склепа. В больничном коридоре присутствовал едва уловимый запах хлорки, но Жанна вдохнула с такой жадностью, как будто попала на свежий воздух.

— Я смотрю, тебе полегчало, — внимательно глянув на нее, сказал Патрик.

— Ну, есть такое, — кинула она.

— Вот и хорошо… А об эвтаназии думать не надо.

— О чем? — не поняла Жанна.

— Не надо убивать своего отца. Пусть живет.

Шедший впереди телохранитель обернулся, со сдержанным осуждением глянул на нее.

— Юра, твою мать, ты не так понял! — возмутилась она.

Нет, она не желала отцу смерти. Просто подумала, что ему может быть хорошо в доме, на пороге которого он сейчас стоит… Но убивать его не надо. Он вернется. Он обязательно вернется.

Изрытое ранними морщинами лицо, припухшие веки, нездоровая желтизна в глазах, землистого цвета кожа с синевой на подбородке. Лет через пятнадцать так будет выглядеть сам Жак, если наляжет на «бухло».

— КГБ — это, конечно, мощно, — пожал он плечами, — но сейчас у нас ФСБ.

Предприятие «Охрана-Запад» уже охватило весь район, но продолжало расти внутрь. Увеличивалось количество постов, осваивались новые направления деятельности. Телохранители на час, например, детективы для слежки. Этот фрукт с испитым лицом пришел наниматься на работу, его приняли в отделе кадров, куда заглянул Жак.

— Я мог бы служить и в ФСБ, но… — Мужик выразительно щелкнул себя по горлу.

— А у нас так можно? — повторил его жест Жак.

— Я завязал… Женщину нашел… — Соискатель замолчал, давая понять, что не хочет посвящать его в свои личные дела.

— А развязал чего?

— Да развалилось все…

— Ну, не знаю, я, например, пять лет после развала служил. В Чечне воевал.

— Ну, может, я потому к вам, служивым, и прошусь.

— А что умеешь?

— Я по наружному наблюдению специализировался.

— И?

— Ну, скажите кого, любого выслежу. И никто не заметит.

— И меня?

— Нет, вас не буду, — качнул головой мужик.

Ему явно нелегко давалось обращение на «вы». Жак еще молодой, а ему под сорок, хотя выглядел на все пятьдесят.

— Почему?

— Вы начальник. А с начальством связываться, себе дороже.

И служебно-должностная лесть давалась ему непросто.

— Дело не в том, дело в том, что у меня охрана.

— И что?

— Вас… э-э…

— Роман… Можно просто Роман.

— Вас, Роман, срисуют на первом же повороте.

— Ну, давайте посмотрим.

— Где я живу?

— Завтра скажу.

— До завтра, Роман!

Жак поднялся, вышел из кабинета, а в коридоре увидел Зойку. Она шла к нему, едва заметно покачивая бедрами. И выглядела она стильно. Короткая норковая куртка, облегающие черные джинсы, ей бы еще сапоги на шпильке, и можно было бы сравнить… ну, с какой-нибудь танцовщицей из элитного клуба.

— Ты что-то сказал? — жестко спроси ла она.

— Я сказал?! — опешил Жак. Неужели он озвучил свои мысли?

— Что, и сказать нечего? — хитро улыбнулась она.

— Ну, слов нет! Одни эмоции!..

Зойка действительно выглядела потрясно. И так вдруг захотелось затащить ее в свой кабинет… И плевать на Алису!

— Что-то холодно на улице.

— Кофе, коньяк?.. Может, горячая мужская дружба?

— А тебя что, Алиса бросила?

— Меня можно бросить?! — удивленно вскинулся он.

— Что-то ты разухарился. «Горячая мужская дружба»…

— А мы разве с тобой не друзья?

Жак и сам не понял, как закрыл дверь в кабинет. И как обнял Зойку за талию.

— Это дружеские объятия? — Она не вырывалась, но напряглась.

— Ну, можно и погорячей.

Он обнял ее двумя руками, но Зойка больно ударила его каблуком в основание ступни. Жак не скорчился, но руки разжал.

— Я тебе не Алиса!

— Ревнуешь?

— Переживаю! За тебя! То Мурза, то Джоуль, то Важаев…

— Джоуля она сдала, Важаева тоже.

— И тебя сдаст.

— Я ее по своим делам не напрягаю…

— Не нравится мне она.

— Хочешь, я ее брошу?

— Зачем?

— А ты бросишь Захара!

— Ты можешь его предать? — Зойка извернулась, уперлась руками ему в грудь.

— Ну, он же меня предал.

— Кто тебя предал?!

— Захар поверил в то, что я его «заказал». Или не помнишь?

— Я знала, что ты затаил на него обиду. — Зойка покачала головой, с укором глядя на него.

— Но ведь он поверил…

— Ты можешь его предать. Но без меня. — Зойка подошла к двери, щелкнул, открываясь, замок. — Я никогда не предам Захара! И тебя убью, если вдруг!

Дверь открылась, и в кабинет, постукивая палочкой, вошел Захар. Озадаченно посмотрел на Жака, на Зойку и настороженно спросил:

— Что у вас тут за шум, а драки нет?

— Шум? — усмехнулся Жак.

Они не шумели, всего лишь громко говорили. Но вид у них взъерошенный, как после драки. Как после той самой драки, о которой и подумал Захар. А ведь он мог стать свидетелем бурной сцены. Если бы Жак не сморозил глупость, Зойка бы расслабилась, повелась на его ласки…

— Я смотрю, ты чем-то недоволен?

— Ну, не тобой.

— А кем? — Захар требовательно глянул на Зойку. Он хотел, чтобы она как можно скорее развеяла его сомнения.

— Мне должны были доложить, что ты здесь.

— А я здесь лишний? Меня нужно бояться?

— С чего бы это? — резко спросила Зойка.

— Ну, мало ли…

— Не было у нас ничего, — сказал Жак, исподлобья глянув на Захара.

— И ты должен ему верить! — добавила Зойка.

— А тебе? — спросил Захар, сердито посмотрев на нее.

— Ты должен верить Жаку! И тогда он тебя никогда не подведет!.. Да, Жак?

— Да я как бы и не собирался подводить… И спрашивать не надо.