— А это как Патрик решит…

Жанна принужденно улыбнулась, кивнула в знак прощания и села в машину. А Жак вынул из кармана пачку «Мальборо». Сначала он выкурит сигарету, а потом уже вернется в машину. Пусть Жанна думает, что он никуда не спешит. Пусть думает, что он здесь просто так… Он повел себя как полный кретин, и эта мысль давила на сознание. Может, никотин принесет облегчение?..

Отец в коме и не думает оживать. Банк с его проблемами кажется неподъемной ношей. Патрик стал сам не свой, ощущение такое, будто у него появилась женщина на стороне. А тут еще Жак с важным разговором нагрянул. Он улыбался, но вид у него был зловещий. Видно, разговор будет не из простых. Одно хорошо — возможно, Жанна увидит Захара. Но ведь и он не свет в окошке. Захар не враг, но и не свой. И на встрече он будет держаться холодно, отчужденно как с ней, так и с Патриком. Если ее вообще допустят к общению с ним.

Может, ну ее к черту, всю эту суету с ее тараканьими бегами! В конце концов, Жанна — женщина, и ее дело сидеть дома, рожать детей… Да, им с Патриком нужен ребенок. Он избавит ее от груза ответственности перед отцом. Действительно, как она сможет управлять банком из декретного отпуска? Кто ее в чем обвинит, если она отойдет от дел?

Патрик был уже дома, когда она вернулась. Жанна настраивалась на серьезный разговор с ним. Сейчас она задаст вопрос насчет любовницы и посмотрит ему в глаза. Если там чисто, можно завести речь о ребенке.

Но Патрик вышел ей навстречу с тревожным взглядом, и сразу же расхотелось ему что-то говорить.

— Ты была в больнице? — спросил он.

— Только что оттуда. А что такое?

— Нет, я все понимаю…

— Что ты понимаешь? — Жанна настороженно глянула на него.

— Ну, отца отпустить надо…

— Куда отпустить?

— Ты ведь его на тот свет отпустить хотела…

— Ты не так понял.

— Да я-то не против… Я понимаю… Люди не поймут…

— Что не поймут? Может, хватит тянуть кота?

— Отец твой умер.

— Что?!

— Звонили, сказали, что жизнеобеспечение отключили.

— Кто отключил?!

— Ну, ты последней в палате была.

— Я отключила?! — Жанна не могла понять, то ли голова у нее закружилась, то ли земля под ногами закачалась.

Ее шатнуло, но Патрик подставил руку, и она оперлась на нее.

— Ну, нервы не выдержали… А у кого вы-держат?

— Я ничего не отключала!

— Ну, может, ты не помнишь… — Патрик обнял ее за плечи, прижал к себе.

— Да помню я все! — оттолкнула его от себя Жанна. — Не отключала я ничего! Мама где?

— Уже уехала, — махнул рукой в сторону больницы Патрик.

— И я поеду!

— Стой! — Он схватил ее за локоть, удержал.

— Поеду!

— В тюрьму хочешь?

— Что?! — опешила Жанна.

— А как ты думала?! За убийство по головке не гладят!

— За убийство?!

Патрик подвел Жанну к дивану, легонько надавил на плечо, а когда она села, опустился перед ней на корточки и щелкнул пальцами перед самым носом:

— Жанна, ау! Эвтаназия у нас вне закона, тебя будут судить за убийство.

— Но это не я!

— Да, но думают на тебя!

— Мне нужен адвокат!

— Ну конечно! И адвокат будет, и судью купим! Но что скажет братва?

— Братва?!

— Геннадий Лукьянович — нам всем отец родной. Никто не догадался его убить, пока он… Никто!

— Только я?!

— Давай не будем гнать коней! Сейчас я отвезу тебя на квартиру, мы переждем там острую фазу, а потом будет видно…

— Острую фазу?! — У Жанны вдруг возникло ощущение, будто она переместилась в параллельное измерение. Стало даже страшно. Вдруг Патрик превратится сейчас в злобного гоблина с острыми клыками.

— Что с тобой? — спросил он, внимательно глядя на нее.

— Что со мной?

— Так, сейчас… Патрик подошел к бару, взял бутылку виски, до краев наполнил хайбол.

Жанну хватило только на полстакана, но и от этого ее чувства стали неметь, стало спокойнее на душе.

— Поехали!

— Куда, на квартиру?

— Тсс! — Патрик приложил палец к губам. Никто не должен знать, куда они едут.

Жанна кивнула. Да, Патрик прав. Им нужно переждать волну, которая может смыть ее в открытое море.

Он посадил ее в машину, они выехали со двора. А спустя время въехали во двор какого-то дома.

— Где это мы?

Она опьянела от выпитого, язык затяжелел и едва ворочался. И глаза закрывались — хотелось спать.

— Здесь нас никто не найдет.

Жанна широко зевнула. Она-то думала, что Патрик везет ее в квартиру, которую подарил отец, а тут какой-то дом. Но Патрику виднее. И вообще утро вечера мудреней…

Она закрыла глаза и почувствовал, как Патрик берет ее на руки, выносит из машины. Она обвила руками его шею и заснула, едва коснувшись головой его плеча.

Оранжевое море, багровый горизонт. Волны мягкие, убаюкивающие, ни ветерка. Вода вязкая, плотная, как спрессованная вата. Лежишь на ней как на матрасе, покачиваешься на волне и ни о чем не думаешь. Вода холодная, воздух студеный, но все равно не думаешь. Ни о чем не думаешь. Просто лежишь, просто качаешься.

Но море вдруг схлынуло, небо посинело. Голова поднялась, глаза открылись. Какое-то странное помещение, холодное, свет здесь голубоватый, мерцающий. Какие-то люди на железных столах. Все под простынями. Только один лежит на виду. Совсем голый, с какой-то бирочкой на ноге.

Да это же морг!

Эта мысль взорвала сознание изнутри. Ставр вспомнил, кто он такой. Но не понял, почему он вдруг оказался в морге.

Он был в ресторане, Фадей показывал ему фотографию полковника Курникова. Начальник Центрального РОВД стоял у бассейна с малолетней проституткой на руках. С помощью этого компромата Ставр собирался сместить Курникова с должности, а затем, лишив его иммунитета, убить. Он поговорил с Фадеем, собрался уходить. А на крыльце поскользнулся. Зима, морозы, лед не счистили.

Видно, падая, он сильно ударился головой. Но почему его отвезли не в больницу, а сразу в морг?

Ставр скинул с себя простыню и увидел бирку на ноге — такую же, как у соседа-покойника. Ему стало по-настоящему страшно, он засуетился, заспешил. А тут еще ноги вдруг отказались держать его тело.

Падая, он взмахнул руками, но восстановить равновесие не смог и, упав, сильно ударился головой. И снова перед глазами закачалось багровое небо…