– Препарату требуется время, чтобы подействовать, но уже завтра он будет очень счастлив.

– Дорогие молодые люди, – продолжал Асемар, обернувшись к Брисеиде и Леонелю и вытирая свой гладкий лоб малиновой тканью своего плаща, – давайте начистоту: это право церкви – скрывать тайные переходы, чтобы предотвратить возможные нападения врага. Вы находитесь под защитой Бодуэна Эбрара и госпожи Кассандры де Курносак. Но одно слово, только одно кому-либо о том, что вы обнаружили, и ваш благородный рыцарь д’Имбер может распрощаться с турнирами. Монсеньор прикажет выгнать вас всех за стены Каркасона. Я ясно выразился? Вам повезло, что эта камера не пуста! Расскажите, как вы собирались выбраться, когда за вами закроется дверь?

Инквизитор глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, и снова вытер лоб.

– Отец Попьян, пожалуйста, помогите девушке выбраться из воды.

Уголин, который надел свой белый служебный костюм, медленно подошел к каналу, протянул тонкую руку Брисеиде, избегая ее взгляда. Ей показалось, что в уголках его губ мелькнуло подобие улыбки. Жестом он пригласил их следовать за ним в коридор, откуда пришли три священнослужителя. Брисеида двинулась за ним, бросив последний взгляд на лежащего на полу человека. Он боролся с отцом Нарцисом, который пытался влить содержимое флакона ему в рот.

– Проклят тот, кто видит ее, великую! Он никогда не сможет убежать от нее, она всегда будет преследовать его, охотиться за ним, ловить его, пожирать его! Но я не хочу… Я не хочу… Безмерное, ее гнилостное дыхание…

– Отец Нарцис, во имя Господа, заткните его!

По темному коридору, ведущему обратно на открытый воздух, Брисеида пыталась разглядеть лицо отца Попьяна, тускло освещенное факелом.

– Знали ли вы, что мы найдем этот переход с помощью моего кулона? – спросила она, наконец, когда он отпустил их у входа в тюрьму. – Вы открыли двери, а потом уговорили инквизитора спуститься вниз?

Наступила ночь. В лунном свете белое лицо Уголина Попьяна светилось, как кусочек звезды, упавшей с небес. Впервые Брисеида почувствовала, что понимает всю глубину странностей Уголина. Каноник развернулся и пошел обратно в глубь тюрьмы, не отвечая ей.

– И что же нам теперь делать? – вздохнула Брисеида после долгого, удрученного молчания.

– У меня мурашки по коже от этого парня, он так кричал. Пойдем домой, ты можешь простудиться из-за мокрого платья.

Брисеида кивнула, но осталась стоять на месте.

– Почему этот несчастный человек сказал, что мы можем видеть их только в том случае, если не желаем их видеть? Химеры могут добраться до нас незаметно, только если наш страх перед ними велик. Так мне сказал канцлер Ли. Поэтому нормально, что страх притягивает их… Но сейчас у меня сложилось впечатление, что все было наоборот. Я испугалась, когда тот мужчина закричал и химеры исчезли…

– Прости, что не поверил тебе насчет химер, если бы я знал…

– Слышишь?

Музыка и смех доносились с луга, где посреди недавно установленных палаток пылали большие костры.

– На днях прибыло около пятнадцати рыцарей со свитой, – ответил Леонель. – Сенешаль приказал устроить их прямо на лугу для турниров, в городе больше нет места.

Брисеида сжала кулаки:

– Рыцарь де Монтур уезжает завтра утром, но прежде мы должны поговорить с ним. Пойдем.

– В таком виде? Ты только напугаешь его!

– Что ж, порепетирует перед встречей с вуивром.

Брисеида прошла прямо к первому большому костру. Дюжина мужчин сидела вокруг свиньи, насаженной на вертел. Присутствия Брисеиды было достаточно, чтобы прервать поток разговоров. Леонель стоял чуть поодаль, на его лице было написано сожаление.

– Господа, – начала она сквозь треск пламени, – не подскажет ли мне кто-нибудь из вас, где найти рыцаря де Монтур?

– Кто и зачем спрашивает? – спросил мужчина с ровно подстриженными волосами и пальцами, измазанными свиным жиром.

– Похоже, у вас большие неприятности, демуазель, – поддразнил второй. – Вы упали в реку?

– Если вы хотите очиститься от зла, у рыцаря д’Имбера может найтись несколько свободных минут после того, как он разберется с госпожой Кассандрой, – усмехнулся третий.

– Да, вы не сможете его не заметить, он единственный рыцарь, который получил место в городе, в богадельне.

– Подождите… Разве она не часть свиты этого продажного Энндалора? – Леонель осторожно взял Брисеиду за руку.

– Да ладно тебе, плохая идея…

Брисеида отстранилась, улыбнулась, чтобы придать себе спокойствия. Что бы сделала Лиз в такой момент?

– Я знаю, что рыцарь д’Имбер не сможет мне помочь. Я ищу настоящего рыцаря с большой отвагой. Тот, кто не расхаживает перед дамами, а действует.

– Тогда вам придется поговорить с рыцарем Ингваром де Монтур, он перед вами, – сказал первый мужчина, встав и гордо выпятив грудь.

Брисеида изо всех сил старалась изобразить лучезарную улыбку, которую она видела на лицах девушек, пришедших навестить Энндала днем.

– Вы гораздо лучше сложены, чем рыцарь д’Имбер, – вздохнула она. Во всяком случае, хотя бы здесь она не лгала. Монтур напоминал культуриста.

– Злые духи загнали меня в реку, – сказала она, – и я ищу рыцаря, который отомстит за меня. Во всем городе я только и слышу разговоры о вас.

– Вы слышали обо мне, правда? Только вы. Кажется, что у всех на слуху только мессир Энндалор д’Имбер, великий рыцарь Ордена Дракона, покоривший сердца еще до того, как записался на турниры или отправился на охоту за вуивром.

Он презрительно сплюнул на землю. Брисеида сложила руки в мольбе:

– Не могли бы вы мне помочь? Завтра?

– Завтра не получится, дорогая демуазель. Но если вы сможете дождаться меня с охоты на вуивра, когда я положу его рубин к ногам сенешаля Каркасона, тогда я смогу позаботиться о вас.

– Правда? – воскликнула Брисеида, приложив ладони к щекам. – Вы будете охотиться на вуивра?

– Отправляюсь завтра.

– Вот оно, истинное мужество! Вы не боитесь, что вас постигнет та же участь, что и мессира де Курносака?

– Годы научили меня приручать страх, дорогая демуазель. Он больше не посмеет приближаться ко мне. И я разработал гораздо лучший план нападения, чем де Курносак.

– И вы мне его расскажете?

– Ну…

– О, прошу вас! Сколько раз я мечтала услышать рассказ от доблестного рыцаря!

– Скажи ей, Ингвар, вдруг у уважаемого Энндалора разыграется воображение, – засмеялся мужчина справа от него. – Пусть идет в лес и заблудится со своими проклятыми русалочьими историями!

– Я вернусь задолго до того, как мессир д’Имбер найдет в себе мужество уйти, – решительно заявил Ингвар де Монтур.