камину и сел в любимое кресло отсутствующего Бриггса, поскольку у мужчины появились какие-то дела. Тэмпест все время краем глаза следила за Пайром, хотя и не сдвинулась со своего места у окна.

– Вряд ли для меня найдется дельце получше, – пробормотала она.

Пайр указал на стопку старых книг в кожаных переплетах, лежащих на кухонном столе:

– Наверняка чтение стало бы лучшим времяпрепровождением, чем попытки раскроить себе череп?

– Я прочитала их все.

– Я почему-то сомневаюсь в этом.

Он рассмеялся, разозлив Тэмпест еще больше. Она развернулась к нему лицом, скрестив при этом руки на груди.

– Да что ты вообще знаешь обо мне, Пайр, чтобы сомневаться в том, что я уже прочитала все эти книги?

Он усмехнулся, но его лицо каким-то образом стало еще серьезнее после полного негодования ответа Тэмпест.

– Для начала, три из них написаны на талаганском…

– И что с того?

Пайр скрестил руки на груди и склонил голову набок. Лисьи уши дернулись, выражая интерес и удивление.

– Ты понимаешь талаганский? Я думал, ты ненавидишь все, что связано с Оборотнями.

Она подняла указательный палец вверх.

– Я никогда такого не говорила. Может, во мне и притаилась капелька ненависти, например, я ненавижу вставать до восхода солнца, но мне приходится так делать, когда необходимо, – возразила Тэмпест. – Знание талаганского дает возможность переводить тексты, написанные до первого восстания. Стандартное требование для готовящихся стать Гончими.

Пайр посмотрел на Тэмпест так, словно оценивал: говорит ли она правду или ложь. В его взгляде читались разные эмоции: нечто новое в манере вести себя, но вскоре Пайр стал прежним. К нему вернулась привычная развязная манера общения. Он лениво откинулся на спинку стула и потянулся.

– Жаль, что к вам в руки попадают только тексты, написанные до восстания. Они соответствуют злосчастному видению моей страны вашей Короной.

Тэмпест нахмурилась.

– И вот ты снова отзываешься обо мне как о безнадежно наивном, слепом последователе. Я знаю, что все зачастую бывает совсем не тем, чем кажется. И по правде говоря, именно моя мать научила меня этому языку, поэтому я могла читать с ней талаганские народные сказки. Так или иначе, не думаю, что это такие уж агитационные тексты.

Думай об этом что хочешь.

– Твоя мама была талаганкой?

– О, ради Дотэ, нет, конечно, – быстро поправила Тэмпест. Она выглянула в окно, на мгновение прикрыв глаза от проникающего сквозь стекло солнечного света. Девушка осознала, что задержала напряженный вдох в легких. Препирания с Пайром ни на йоту не приблизили ее к цели. Тэмпест выдохнула с тихим свистом. Пора закинуть приманку. – Просто мы жили вблизи гор. Думаю, она тоже там выросла. Она любила Талагу. Любила Оборотней. Жаль, что они не отвечали ей взаимностью.

Пайр встал, сделав несколько осторожных шагов по направлению к Тэмпест, и остановился ближе, чем ей бы хотелось. Поначалу Гончая замерла на месте, но затем попыталась расслабиться. Она ничего не добьется, если не сможет контролировать проявление отвращения к его присутствию. Кицунэ еще ни разу намеренно не причинил ей вреда. Несмотря на его переменчивое поведение, она не считала его совершенно бессовестным дикарем.

– Ты говорила мне, что жила в лесу до переезда в Дотэ, когда мы впервые встретились, – сказал он. – Я подумал, что ты лжешь, что это часть твоей легенды.

– Ты ошибся.

– Так что ты имела в виду, сказав, что Оборотни не отвечали взаимностью твоей маме? Что с ней случилось? Ты упоминала, что она умерла.

Тэмпест поняла, что слишком близка к тому, чтобы расплакаться. Ей не хотелось делиться с ним даже маленьким кусочком своей жизни, но для того, чтобы план сработал, нужно завоевать его доверие. Немного информации меня не убьет.

Она выпрямилась и повернулась лицом к Пайру. Хотя, по правде говоря, стройный и в меру мускулистый Оборотень возвышался над ней. Девушка, вздернув подбородок, посмотрела ему в лицо. От смеха или высокомерия не осталось и следа, но вездесущее любопытство Пайра все еще читалось во взгляде наряду с тем, что Тэмпест с сомнением распознала как беспокойство.

Мастер манипуляций.

– Что случилось, Тэмпа? – спросил он.

Когда Пайр протянул руку к ее плечу, Тэмпест увернулась, избегая прикосновения. Она едва не забыла о притворной хромоте, увеличивая расстояние между ними и встав у камина. Она не могла спокойно смотреть на лицо, на котором отражались такие обезоруживающе искренние эмоции.

Он играет с тобой. Именно этим он и занимается.

– Это ты виноват? – прошептала Тэмпест, обращаясь скорее к огню, чем к Пайру.

– В чем?

– В смертях, – сказала она, на этот раз громче, хотя и не сводила глаз с мерцающего, танцующего пламени перед собой. Если смотреть достаточно долго, почти различались ее поглощаемый пламенем дом и мама внутри него. – Чума. Ты ее начал? Ты несешь ответственность за происходящее?

Повисла напряженная тишина. Два. Три. А затем…

– С какой стати я должен нести за это ответственность?

– Вчера вечером я разговаривала с Бриггсом.

– Знаю, – сказал он слегка напряженным голосом.

– Я сказала ему, что никогда вслепую никому не доверяю. Ни ему, ни тебе, ни королю. – Предательские слова должны были быть ложью, однако они оказались правдой. – Мне нужно знать, что ты не причастен к этим смертям, что ты не поддерживаешь Шута.

Прошло несколько секунд молчания.

– А что, если бы поддерживал? – прошептал он.

– Тогда я бы убила тебя.

Даже если Бриггс сказал правду о том, что Шут не отравлял людей, все те ужасные истории, рассказанные о нем, наверняка основывались на фактах. Нельзя позволять кому-то вроде него распространять разрушение и ужас, совершать преступления и оставаться при этом безнаказанными.

– А я-то думал, что у нас наконец-то все налаживается, – тихо проговорил Пайр, холодно и четко. – Ты всего лишь шлюха короля, которая потакает всем его прихотям.

А вот и другая его сущность.

Тэмпест на краткий миг прикрыла глаза, услышав оскорбление. Не то чтобы она не слышала чего-то подобного, взрослея среди мужчин, но это не значило, что подобное ей нравилось.

– Воздержись от таких выражений, пожалуйста, иначе я за себя не ручаюсь.

– Тебе нравится думать, что тебя не ослепили ложью, но ты не видишь дальше того, что тебе сказал Дестин, – прорычал Пайр прямо в спину Тэмпест.

Гончая даже не заметила, что он снова сократил расстояние между ними. Она чувствовала щекочущее шею дыхание. Возможно, она слишком раззадорила его. Тэмпест попыталась отодвинуться, но Пайр схватил ее за предплечье и развернул лицом к себе.

– Отпусти, – твердо произнесла она, глядя ему в глаза. Ее сила не шла в сравнение с его, но девушку не страшил гнев Оборотня. – Пайр, отпус…

– Нет, пока ты меня не